Мария Симонова - Профессия – смертник

Склайс на слова приятеля удрученно кивнул и незаметно затравленно огляделся. То есть это он думал, что незаметно: вообще-то алкоголю свойственно притуплять страх, но сейчас, на первом этапе, ослабился лишь контроль над эмоциями. Значит, угроза была и впрямь реальной. Степан мысленно обругал себя, что легкомысленно относился к предупреждениям: ему-то что, а вот дра-конице, выходит, могла угрожать серьезная опасность.

– Я уверен, – сказал он, желая их взбодрить, – что планета не погибнет, возможно, что она уже сейчас стабилизировалась. То есть я имел в виду, что она больше не умирает. Хотелось бы, конечно, чтобы она еще и возрождаться начала…

Его собеседники как-то кисло переглянулись. Грумпель безнадежно покачал патлатой головой. Он был довольно молод по сравнению со Склайсом, вот только землистый цвет лица и общая одутловатая болезненность в облике скрадывали разницу. Разумеется, Степан не заблуждался насчет того, насколько утопической была его надежда реанимировать своими силами загубленный мир. Быстрых путей скорее всего не существовало – просто жителям, когда они сумеют чуть-чуть подняться, не следовало больше гадить (в промышленном плане), и тогда их Остров (кажется, так они называли не только оазисы, но и целиком всю планету) постепенно восстановит свою экологию, на что потребуется, наверное, не одно столетие.

– Сожалею, – сказал Грумпель, – но вы ошибаетесь. Если бы вы успели с утра пройтись и как следует оглядеться… А… – он махнул рукой и заревел трубно: – Гибнем, скукоживаемся, день ото дня!

– А по каким признакам вы это определяете? – спросил Степан, не видевший вокруг сколько-нибудь заметных изменений.

– Ну, это-то как раз несложно…

– Острова уменьшились за эту ночь почти на целый вигл! – сообщил Склайс. – Если так пойдет и дальше, то нам останется всего несколько дней.

– Не более семи, – спокойно уточнил Грумпель.

– И нет никакой возможности покинуть планету? – выдал Степан сакраментальный вопрос, уже догадываясь об ответе: если бы была такая возможность, их здесь давным-давно бы уже не было – мало того, что земля буквально умирает под ногами, да на ней еще и выжиматели свирепствуют…

– Покинуть? – Грумпель невесело усмехнулся. – А что же, можно – если на тот свет. Туда всегда пожалуйста.

– А как же Галактическая Служба Спасения? – вспомнил Степан. – Они не пытались эвакуировать жителей?

– Их заботил наш уникальный Остров, – пояснил Грумпель, – а на его население им было плевать. Я думаю, что верхушку-то нашу все-таки вывезли, и далеко не задаром…

– Погоди, но как же так?.. – рука Склайса, подносившего в этот момент чарку ко рту, дрогнула, и жидкость плеснула на балахон, но он этого даже не заметил. – Значит, по-твоему, они живы?..

– Ах, этот акт самопожертвования? – Грумпель саркастически ухмьшьнулся и процитировал издевательским тоном: – «Мы призываем наших граждан совершить этот справедливый и мужественный акт и считаем своим долгом подать пример добровольного ухода из жизни! Цивилизация, погубившая свою планету, должна принести себя в жертву ради ее спасения!» Фарс! Лживый, лицемерный фарс, притом скверно разыгранный.

– Боже мой!.. – прошептал Склайс с несчастными глазами. – А я-то убивался, я-то считал себя слабовольным…

– Ты просто оказался дальновиднее многих, – утешил его Грумпель. – Что и помогло тебе продлить жизнь. Впрочем, ненадолго, – философски добавил он.

– А народ-то, народ поверил!.. Семьями ведь жизни себя лишали!..

– Чем изрядно облегчили работу выжимателям, – заключил Грумпель, по новой разливая.

Когда полные до краев стаканы уже подносились к губам, в небесах послышался отдаленный рокот. Степан еще и глаз поднять не успел, а Склайс уже вскочил на ноги, уронив, а скорее, даже бросив чарку со словами:

– Ну вот, как чуял я! Не успели сесть! Летят, проклятые!

В небесах, закрытых плотным слоем белесого тумана, ничего не проглядывалось, однако звук нарастал, напоминая приближение штурмового вертолета. Степан продолжал сидеть, наблюдая, как Грумпель, сохраняя невозмутимый вид, выливает в рот содержимое чарки и только потом довольно резво отрывает седалище от земли. В то же время Арл, коротко всхрапнув, широко открыла глаза.

– Бегите! Здесь оставаться – верная смерть, – распоряжение исходило от Грумпеля, а в следующий момент он уже пребывал в респираторе и подхватывал свою далеко еще не пустую канистру. Степан только махнул рукой: