Абрам Палей - Война золотом

— Скажите!

— Разрешите пока не сообщать никому, даже вам, от этого зависит все дело. Сегодня ночью оба преступника будут арестованы.

Вечером я встретился с «Пронырой», сказав ему, что от него требуется. Он сперва и слышать не хотел, но когда мои слова были подкреплены обещанием смазать их дензнаками образца того года, «Проныра» согласился.

Ночью меня вызвал в Управление Захаров.

— Слушай, один налетчик Ковальчуком доставлен в Управление.

Я улыбнулся. Хорошо, что этой улыбки Захаров не мог видеть по телефонным проводам.

— Ведь я тебе говорил, что будут арестованы. А второй?

— Второго нет. Говорит «дернул».

В розыске к моему приходу собрался чуть ли не весь штат Управления. На стуле сидел «Проныра», а перед ним, гордо восседавший на табуретке Радинский, записывал его показания.

— Назовите мне имя другого, — допытывался Радинский.

— Я ничего не знаю. Я проходил сам, и я честный человек.

— Где второй? — спросил я у Ковальчука.

— Скрылся. Стрелял в темноте, разве попадешь?

— А где ж ты видел? Там же, где говорилось в донесении?

— Да, возле Госстраха.

— А почему вы одного Ковальчука послали на такое рискованное дело?

— Видите, Радинский, мы были с ним вместе в засаде, но в 11 часов я ушел, так как думал, что донесение «туфтовое». Налет должен быть к 10.

— Я его задержал в 12. Не успели на соборе отбить часы, а они сразу и подошли, — сказал Ковальчук.

Калита пошел к телефону, позвонил на квартиру предисполкома, а потом и к завотделом Управления и, захлебываясь от радости, сообщил, что «героическими мерами сотрудников вверенного ему управления один из налетчиков арестован».

Ночью же, в сопровождении милиционеров, Захарова и Ковальчука, «Проныра» был доставлен в ДОПР и помещен в камеру Колачева, по указанию данному мной Захарову. Об'яснил я ему это тем, что постараюсь через Колачева выпытать от задержанного Ковальчуком фамилию второго налетчика.

Через два дня я поехал в ДОПР и велел привести Олешко, так звали «Проныру», для допроса. В конторе сидел Начдопра и Ефременко. Стал допрашивать. Когда я велел Олешко расписаться под его показанием и стал так, что своей спиной закрыл его от взоров сидевших, под второй лист опросного листа «Проныра» положил крупными буквами исписанный кусок бумажки.

На извозчике я прочел сводку «Проныры».

«Товарищу начальнику информац. угрозыска

Доношу, что вчера Колачеву надзиратель Ефременко приносил самогон и мы утрех выпили. Когда он ушел мне удалось узнать, что Ефременко выпускает его и Семененку ночью на дела и они делятся. Машину дает надзиратель Ефременко. Завтра в два часа ночи они будут на фатере у отца Константина. Примите меры. Предлагали мне итти, но я отказался, но обещал не болтать. Они в меня поверили

— Молодец, Проныра, — невольно вырвалось у меня.

Вдруг внезапно я вспомнил, что Калита живет у священника Серебкова, на квартиру которого предполагается налет. И мне сделалось смешно. Представил себе физиономию своего нача.

На другой день я к 10 вечера собрал в Управлении Захарова, Радинского, Ковальчука и еще трех агентов и мы вышли. Как Радинский ни допытывался, но от меня ничего не узнал.

Ночь была светлая, и луна, разлегшись на небесной синеве, светила ярче фонарей, скупо расставленных на нашей дороге.

Подошли к дому Серебкова, постучали. Долго не хотели отворять, боялись. Но потом, когда мы к двери вызвали Калиту и он подтвердил, что действительно это голоса его сотрудников, Серебков открыл дверь. Мы вошли всей гурьбой. Калита смотрел на нас растерянно.

— Товарищи, в чем дело? Товарищ Радинский?

— Пусть он об'яснит, — указал Радинский на меня.

— Товарищ начальник, сегодня в два часа ночи на вашу квартиру будет налет. Мы устроим засаду и налетчики будут пойманы.

— Как же, а ведь один арестован… Или другие уже?

— Оказывается, я напрасно того задержал, налетчики другие. Вот что, товарищ Радинский и Ковальчук, будьте на дворе. Как только они вломятся в квартиру, вы сразу их сзади.

Радинскому не понравилось мое предложение. Но отказаться было бы неудобно и волей-неволей ему пришлось это сделать.

Вскоре в доме священника потухли огни, Калита сидел в своей комнате с Захаровым, сам не хотел оставаться. Я с агентами в передней у двери. Просидели довольно долго. Посмотрел на часы. Фосфористые цифры на руке показывали без пяти два.

Я, кажется, задремал и мне послышался настойчивый сверлящий стук. Очнулся. Было слышно тихое взвизгивание пилки. Пилят дверь, замок снимут.