Элин Сакс - Не держит сердцевина. Записки о моей шизофрении

Однажды за ужином мой папа, предварительно откашлявшись, что, как я знала, было вступлением для серьезного разговора, сказал: «Мальчики, вы можете идти делать домашнюю работу», — и я посмотрела на Уоррена с тревогой. О чем будет идти речь? «Мама и я хотим поговорить с вашей сестрой кое о чем сугубо личном». Мальчики ушли, предварительно бросив на меня взгляд, как бы говоря: «ха-ха, ну теперь ты попалась», — взгляд, которым так хорошо умеют награждать братья. Я сложила руки на коленях и приготовилась к любому повороту событий.

«Элин, — начала мама, — папа и я немного обеспокоены…»… Тут ее перебил отец. «Ты мало ешь», — сказал он. «Ты слишком худая. Тебе надо больше есть».

«Я в норме», — запротестовала я. «Я ем то же, что и вы, что и все. Это просто я расту».

«Нет, это не так», — сказал отец. «Ты становишься выше, но ты не растешь. У тебя кожа бледная и похожа на тесто, ты почти засыпаешь за столом, того, что ты ешь, с трудом хватит и мыши, чтобы остаться живой. Ты похожа на беженца военного времени. Если ты только не больна — тогда мы обязательно пошлем тебя к врачу — я настаиваю, чтобы ты ела три раза в день. Потому что, если ты не больна, ты уж точно заболеешь, если будешь продолжать в том же духе».

Я возражала, спорила, протестовала. Я отстаивала свои диетические привычки. «Я знаю, что я делаю, и я в полном порядке», — сказала я.

«Твое отношение к этому печалит меня, — сказала мама. — Ты ведешь себя вызывающе, уж не говоря о том, как ты выглядишь. Ты потеряла контроль над собой. А мы хотим для тебя совсем другого. Может быть, именно поэтому ты это делаешь?»

Этот разговор в различных вариациях повторялся последующие дни и недели. Они следили за каждым куском, который я клала в рот, и считали каждый кусок, который я не съедала. Они будили меня утром пораньше, готовили мне завтрак, а затем садились вместе со мной за стол и наблюдали мои попытки его съесть. На выходные они водили меня в кафе и рестораны обедать и ужинать. Столкнувшись с моим упрямством, они пригрозили ввести комендантский час и урезать мою квоту на походы в кино. Они сказали, что «примут меры». Они упрашивали, они пытались меня подкупить. Я чувствовала, как ослабевала под этим интенсивным давлением их бдительности и постоянных лекций.

Наконец я поняла, что с меня хватит. «Да вы меня с ума сводите!» — запротестовала я. «Я не больна, я не собираюсь умирать, со мной все в порядке. Я знаю, что делаю. В конце концов, я потеряла вес своими силами, и я могу его набрать, если захочу».

Лицо моего отца приняло очень расчетливое выражение. «Хорошо, тогда докажи это», — сказал он. «Если ты думаешь, что все в твоих руках, в твоей власти, докажи это — набери потерянный вес».

Я была взбешена. Моему отцу удалось наконец-то меня перехитрить и ловко заманить меня в ловушку, которую старательно расставлял в течение этих недель: взять меня «на слабо». И у меня не было другого выхода, как подчиниться его требованию, иначе он мог бы сказать, что я сдрейфила, и тогда у него было бы право делать то, что он считал нужным (что именно, он так никогда и не уточнил).

Итак, я решила есть. Что не было таким уж ужасным решением, поскольку так или иначе я всегда любила еду, любую еду, в любое время — я просто не хотела быть толстой. За три месяца я набрала свой обычный вес. «Вот видите!» — торжествовала я. «Я же говорила, что знаю, что делаю. Я сказала, что могу это сделать, и я сделала». Это ощущалось как важная победа: я довела себя до одного состояния, а потом сама же довела себя до противоположного состояния. И все это время я держала все под контролем, или, по крайней мере, я так думала.

Я иногда думаю о той маленькой девочке, которой я была. Еще не достигнув подросткового возраста, вполне возможно, что она обладала замечательной силой воли; она могла быть упрямой, или свирепой, или сильной, или бесстрашной — а может, она была просто отвратительной. Но чего у нее не было — так это контроля над тем, что происходило у нее внутри. И она узнает об этом, пройдя через огонь и воду.

На летних каникулах в старшей школе вместе с несколькими одноклассниками я поехала в Мексику, в Монтеррей, на летний интенсивный курс испанского языка и культуры в организацию с впечатляющим названием — Высшая технологическая школа Монтеррея — которую мы быстро стали называть «Монтеррей-Тек». Хотя я часто путешествовала вместе с родителями и уже бывала одна в летнем лагере, я никогда не была одна так далеко от дома. А тут мы ехали в студенческий городок колледжа в чужой стране, почти без присмотра.