Пеле - Пеле. Я изменил мир и футбол

Отзывы тем не менее были исключительно положительными. «За исключением боя за звание чемпиона по боксу в тяжелом весе, – написала одна газета, – ни одно спортивное мероприятие в Нью-Йорке не привлекало такого огромного внимания во всем мире». Весь мир неожиданно узнал, что такое «Космос». Ту первую игру обсуждали такие американские журналисты, как Том Броко, Говард Коселл и другие, сойдясь во мнении, что футбол, наконец, пришел в Соединенные Штаты. Ламар Хант, владелец команды соперников из Далласа, с которой мы провели тот первый матч, смотрел его по телевизору, сидя в номере мотеля в Тайлере, штат Техас. «Я наблюдал за той встречей, – вспоминал впоследствии Хант, – и думал: все-таки мы это сделали. И это стоило наших страданий и стольких лет лишений».

В самом деле, футбольный бум оказался намного внушительнее и наступил намного быстрее, нежели кто-либо – даже самые смелые мечтатели вроде Стива Росса или Клайва Той – мог себе вообще представить. После того первого матча «Космос» приступил к поездкам в места, считавшиеся «задворками» футбола – в Лос-Анджелес, Сиэтл и Ванкувер, а также на более развитые рынки вроде Бостона и Вашингтона, округ Колумбия. Где бы мы ни появлялись, в каждом городе мы побивали рекорды посещаемости. В Бостоне я был атакован толпой после того, как забил мяч, и у меня даже оказалась немного растянута связка в лодыжке, когда болельщики пытались стянуть с меня на сувениры мои бутсы. В Вашингтоне, округ Колумбия, на матч пришло около тридцати пяти тысяч человек, больше, чем когда-либо удавалось собрать Североамериканской футбольной лиге (спустя несколько дней на другой матч пришло всего лишь две тысячи сто зрителей). Даже в Лос-Анджелесе, где наша команда играла на крошечном стадионе двухгодичного колледжа в Эль-Камино, все двенадцать тысяч мест оказались заполненными под завязку. Везде, где бы мы ни играли, люди проявляли дружелюбие, энтузиазм и удивительную осведомленность о футболе. Казалось, будто футбольные фанаты Америки лишь ждали луча света, свидетельствующего о том, что наконец-то для их вида спорта настал рассвет.

Футбол, казалось, также соответствовал духу времени, царящему в Соединенных Штатах в середине 1970-х, когда бэби-бумеры, родившиеся в послевоенный период демографического взрыва, стали старше. Дик Берг, тогдашний генеральный менеджер «Даллас Торнадо», заявил: «Футбол – игра, отвергающая принципы истеблишмента. Вокруг него нет ореола святости, как вокруг НФЛ (профессиональной лиги американского футбола), и он лишен узкой специализации, в отличие от НБА (национальной баскетбольной ассоциации). Его индивидуальная игра и постоянное движение антикорпоративны, и мы привлекаем молодое поколение ныне взрослых людей, которые выросли в шестидесятые, людей, которые были настроены тогда против войны во Вьетнаме, носили длинные волосы и слушали иную музыку. Теперь они тратят доллары, и футбол привлекает их».

Ну, я не знаю, правда ли все это. Но мы точно задели чувствительную струну. Дети, игравшие в футбол на школьном дворе, стали просить своих родителей сводить их на наши матчи. Что еще важнее – на самом деле это окажется важнейшим аспектом в продвижении футбола, – половину всех болельщиков на играх САФЛ составляли женщины. « Спортс Иллюстрейтед » с гордостью отметил: «Никто, будучи в здравом уме, и мечтать не мог, что за несколько коротких недель Пеле станет таким же известным, как Джо Намат», квотербек одной из команд в Нью-Йорке, игравшей в «другой» вид футбола в «Нью-Йорк Джетс». Я чувствовал себя так, будто половина моей ответственности была связана с обязанностями игрока на поле, а другая половина – обязанностями некоего футбольного профессора и посла. Именно в те первые недели я сформулировал фразу, которая всю мою дальнейшую жизнь будет неотступно следовать за мной. Американские репортеры постоянно задавали мне вопросы о «соккере». Сначала это слово звучало для меня странно, поскольку для меня мой вид спорта – даже по-английски – всегда звучал как «футбол». Для того чтобы различать то, во что играл я, и американский футбол, который я находил довольно скучным и грубым и при том прерывающимся слишком частыми паузами, я сказал, что мой вид спорта – футбол jogo bonito , «красивая игра». Фраза закрепилась, и с тех пор ее используют по всему миру, когда требуется дать определение футболу.