Николай Плиско - Жигули - блок цилиндров, система смазки, регулировка клапанов...(Сделай сам №1∙1998)

750 г очищенной тыквы нарезать небольшими кусочками, добавить 200 г рубленного репчатого лука и потушить на медленном огне до мягкости. Затем тыкву и лук протереть сквозь сито, положить 500 г вареного протертого картофеля (это, сознаемся, уже добавка современная, но она улучшает вкусовые качества, и ею не стоит пренебрегать), 2-3 яйца и столько муки, чтобы получилась достаточно густая масса. Ложкой выкладывать ее на сковородку с кипящим маслом или жиром и жарить до румяной корочки. Подать с медом, сахаром, сметаной, а самое лучшее, как едали прежде, — с грибной подливой.

Кусок свежей ветчины нашпиговать чесноком и положить на сутки в квас. На другой день поставить в духовку и зарумянить со всех сторон. Подавать с горчицей, тертым хреном и уксусом.

«Имея наружность некрасивую — рост средний, грудь широкую, волосы рыжеватые, лицо круглое, белое, но совсем не привлекательное, глаза голубые без огня, взор тусклый, нос широкий, бородавку под правым глазом, также на лбу, и одну руку короче другой — Отрепьев заменяв свою невыгоду живостию и смелостию ума, красноречием, осанкою», — вот такой портрет Лжедмитрия I живописует современник. И верно, надо было иметь много смелости и смышленности, чтобы так обморочить Русскую землю.

У самозванца и того, и другого было довольно. Он ни от чего не становился в тупик, ни перед чем не робел, все казалось, ему нипочем. И забравшись на царство, он со всем справлялся, как будто это было для него дело обычное.

А к царствию готовился он долго. Сын бедного служшого человека из Галича, на пятнадцатом году Гриша Отрепьев постригся, бродил по разным монастырям, пока в Чудовой обители в Москве за «грамотность гораздую» не взял его к себе патриарх Иов. Бывая же с патриархом у государя во дворце, Гриша зорко присматривался к обиходу царскому, прислушивался к речам, особо к тому, что тайно шептали об убиенном царевиче Димитрии. И дал он слово себе и монахам чудовским, что станет-таки государем московским.

Волею судеб и боярским интригам благодаря сделалось дело на Руси невиданное: бродяга, обманщик, монах-расстрига взобрался на царский престол. В песне того времени поется:

При всем своем разуме и досужестве Самозванец «был человек легкомысленный, подчас ребячливый, нрава живого, нестойкого, без выдержки». И мудрено было такому человеку усмотреть за каждым своим словом, за каждым шагом. Домашняя жизнь царя стала подвергаться сильному осуждению.

Во время царского столованья не по обычаю играла музыка, пелись песни; перед обедом он не молился, после обеда не умывал рук. Среди прочего упрекали Лжедмитрия и в том, что не ложился он спать после обеда, что считалось проявлением неуважения к заветам предков. Еще великий князь Владимир Мономах поучал детей своих: «… не только человеку, но и зверям и птицам Бог присудил отдыхать в час полуденный». И послеобеденный сон не менее трех часов соблюдался на Руси свято.

Бурю негодования вызвало и желание Дмитрия Самозванца в угоду польской знати ввести в обиход царского стола телятину. В России же в то время резать теленка, чтобы полакомиться нежным мясом, крестьяне считали преступлением, и запрет этот не решались нарушить даже цари.

Самозванец жил на широкую ногу, как-будто ведал, что недолгим будет царствование его. Иностранцы, описывая блеск лжедмитриева двора, с изумлением говорили о его престоле, «вылитом из чистого золота, обвешанном кистями алмазными и жемчужными, утвержденном внизу на двух серебряных львах и покрытом накрест четырьмя богатыми щитами; над ним блистали золотой шар и золотой орел». Имел Самозванец и сани, окованные серебром, обитые бархатом и соболями. На конях его узды, седла и стремена сияли золотом, изумрудами и яхонтами. Он беспрестанно заказывал драгоценные вещи и в три месяца издержал на одну пышность царскую более 7 миллионов рублей серебром. А что за подарки расточал он, будучи женихом Марии Мнишек и родственникам ее — на 230 000 червонцев! Народ роптал, он не любил расточительных государей, страшась новых налогов.

Все более замечая «нерусскость» царя, народ обращал внимание на любые мелочи. Ублажая в Москве Мнишека с сыном, в знак особого к ним уважения новоявленный царь распорядился подать именитым гостям тарелки, которых на Руси еще не знали. Во время бракосочетания с Мариной Мнишек в Грановитой палате Кремля Лжедмитрий демонстративно воспользовался и завезенными из Польши вилками. Вилка стала весомым аргументом, доказывающим нерусское происхождение самозванца, поскольку истинно русским инструментом за обеденным столом считалась тогда только ложка. Это вызвало взрыв справедливого возмущения боярства и духовенства.