Павел Пепперштейн - Диета старика

возобновляемом сообщничестве с древней традицией, выражающемся в ее

решительном обновлении. В этом смысле они -- экраны, на которые проецируются

ожидания их образованных современников. Обращенность их речи столь же

фундаментальна, как и сама речь. Как только уши повернутся в другую сторону,

она исчезнет.

И. Кабаков, П. Пепперштейн. Игра в теннис. Pori, Porin Taidemuseo,

1996 (каталог на английском, финском и русском языках), р. 27; см. также

р.47. Интересен и самый последний вопрос, который Пепперштейн задает

Кабакову (пятый вопрос на шестнадцатом щите): "Известен старокитайский

художественный принцип "ворона на снегу" в Чаньской традиции. Ворона на

снегу рисуется столько раз, пока в сознании рисующего не остается "только

эта ворона " на "только этом снегу". Однако остается сам принцип " ворона на

снегу". Как устранить это противоречие?" Кабаков: "Противоречие в принципе

неустранимо. Мало того, в этом рассказе скрывается своеобразный парадокс.

"Ворона на снегу" - уже готовый эстетический объект, эстетическое качество

уже гарантировано сюжетом. Но предполагается, что качество эстетического

улучшится, если произойдет "вчувствование" в изображение того и другого

(вороны и снега. - М.Р.). Парадокс в том, что, возможно, "качество"

нарисованности вороны и снега улучшится, но само эстетическое переживание

сюжета не станет от этого сильнее". (Ibid., р.48-49.) Как вопрос, так ответ

здесь настолько интересны, что о многом говорят даже без комментария.

Д. Делез. Складка. Лейбниц и Барокко... с. 83.

См. также: С. Ануфриев, Ю. Лейдерман, П. Пепперштейн. На шести

книгах. Duesseldorf, Kunsthalle Duesseldorf, 1990 ( на русском и немецком

языках).