Шарон Ротбард - Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

Мало того, в каком-то смысле это и черный флаг, реющий над Тель-Авивом.

Ил. 32. Зоны парковок Тель-Авива. Тель-Авивская геоинформационная система (ГИС).

Ил. 33. Границы полицейских участков Яркон и Ифтах. Тель-Авивская геоинформационная система (ГИС).

История войны между Тель-Авивом и Яффой началась задолго до появления еврейских кварталов в 1880-е годы или основания Ахузат-Байта в 1909 году. Она восходит к концу XVIII века, к особо мрачному и кровавому эпизоду, и многие считают, что именно тогда в колониальной горячке зародился сионизм.

Наполеон Бонапарт привел свою армию из Египта в Палестину 4 марта 1799 года и осадил Яффу, «невесту моря». Говорят, что из десяти еврейских семейств, проживавших тогда в городе, не стало спасаться бегством всего одно – дон Аарон Азриэль не хотел бросать на произвол судьбы амбары, полные зерна. Ему было предложено стать личным переводчиком Наполеона, на что он охотно согласился [100].

В то время Наполеон как раз собирался даровать французским евреям гражданские права. Однажды он попросил дона Азриэля перевести письмо следующего содержания:

«Штаб-квартира. Иерусалим. Обращение к законным наследникам Палестины. Израильтяне – уникальный народ, на протяжении тысячелетий они жили, утратив землю своих предков, но не утратив ни имени, ни национального самосознания! ‹…›

Воспряньте духом, о изгнанники! Эту беспримерную в истории войну ведет в целях самозащиты народ, чьи наследственные земли враг считал своей добычей, подлежащей разделу… и хотя времена и обстоятельства могут показаться не самыми благоприятными для того, чтобы выдвигать требования, против всяких ожиданий именно сейчас у вас есть возможность получить то, что принадлежит вам по праву! Законные наследники Палестины!

Великая нация, не торгующая людьми и государствами, как те, кто “и сынов Иуды и сынов Иерусалима продавали сынам Еллинов” (Иоиль, 3:6), зовет вас не отвоевать свое отечество, а только принять его из рук победителей. ‹…›

Поторопитесь! Настал момент, который может не выпасть еще тысячу лет, момент потребовать восстановления своих гражданских прав… позорно отнятых у вас на тысячелетия, прав существовать как нация среди наций, поклоняться Яхве в согласии с вашей верой публично и, вполне возможно, всегда» [101].

Эта прокламация была опубликована 20 апреля, примерно через месяц после падения Яффы. В своей истории Яффы Шмуэль Толковски приводит цепочку событий в том виде, как ее описал один из врачей наполеоновской армии. Войдя в Яффу 6 марта, французская армия «учинила ужасающую бойню, какую прежде не видел осажденный город». Насилия и убийства длились тридцать часов подряд:

«Солдаты резали мужчин и женщин, старых и молодых, христиан и турок; любой человек из плоти и крови оказывался их жертвой. Царил разгул жестокости, выламывались двери, дома рушились, грохотали орудия, мелькали в воздухе сабли, кричали женщины, громоздились трупы, отец падал на сына, обесчещенная дочь – на мать, дым смерти пропитал их одежды, всюду запах крови, стоны раненых, возгласы победителей, радующихся богатой поживе, солдаты приходили в еще бóльшую ярость от отчаянных криков жертв, люди падали как подкошенные, опьяненные кровью и пресыщенные золотом, – весь этот кошмар царил в несчастном городе, пока над ним не сгустилась ночь» [102].

Узнав о бесчинствах, Наполеон приказал умерить пальбу и послал двух офицеров обсудить условия турецкой капитуляции. Когда же турки сдались в обмен на обещание сохранить им жизнь, Наполеон понял, что у него нет возможности ни держать их в плену, ни конвоировать их куда-либо. Два дня он размышлял, что с ними делать, а затем отменил указ о помиловании. Так, 10 марта четыре тысячи турецких пленных отвели на берег моря и там, на яффском пляже, казнили [103].

Турки оказались не единственными, кого обманул Наполеон. Он также разрушил надежды переводчика Азриэля, получившего заверение, что власть в Яффе перейдет в руки евреев. На следующий день после взятия города разразилась эпидемия чумы, и вскоре армия Наполеона покинула опасное место. Французы двинулись на север, в направлении Акры, 24 марта, оставив после себя разрушенный, окровавленный, зачумленный город. Когда солдаты ушли, оставшиеся в живых попытались кое-как заделать проломы в оборонительных стенах. Их усилия оказались напрасными – французы вернулись два месяца спустя, снесли все, что местные успели восстановить, и расположили своих больных и раненых в городских госпиталях. Ришардо отмечает, что берег моря был все еще усеян побелевшими скелетами турецких солдат.