Шарон Ротбард - Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

Однако Маншия по-прежнему имела существенное топографическое преимущество по сравнению с той пестрой полосой, которая впоследствии составит основу «первого еврейского города». Появившись раньше своих еврейских соседей, Маншия была построена прямо на береговой линии. Основанный кучкой египетских сельскохозяйственных работников, иммигрировавших в Палестину в 1830-е годы, этот арабский район особенно разросся в 1870-е, когда в международный порт Яффы стали прибывать мигранты со всего света [116]. К XX веку он расширился настолько, что границы, отделявшие его от еврейских анклавов, быстро превращались, с одной стороны, в места встреч, с другой – в места трений. Вплоть до Арабского восстания 1936–1939 годов Маншия в принципе могла бы гасить нарастающую враждебность между двумя городами, но это лишь вызывало подозрительность с обеих сторон. Тель-Авив не собирался заигрывать с Маншией: арабское соседство не просто угрожало его безопасности, но и фактически перекрывало его жителям дорогу на пляж.

Ил. 35. На открытке 1930-х годов видно, как близко находятся районы Ахузат-Байт и Маншия.

Хотя бóльшую часть Маншии сровняли с землей в апреле-мае 1948 года во время израильской Войны за независимость, процесс ее уничтожения был запущен много раньше. Как апокалиптическое пророчество, которое впоследствии сбывается, или попытка самообмана, она систематически исчезала из виду на рисунках Нахума Гутмана, которого называют «художником Тель-Авива» [117].

Повторяя один и тот же образ на протяжении всей жизни, Гутман изображал «маленький Тель-Авив» своего детства, времен Первой мировой войны – с опустевшими кварталами, откуда еврейское население было изгнано османскими властями. На его рисунках город одиноко парит над бесконечными голыми дюнами. В этой исправленной панораме ничто не отделяет Тель-Авив от моря – ни арабский квартал Маншия, ни еврейско-йеменский Керем ха-Тейманим. Гутман часто меняет направление улицы Герцля и разворачивает весь город на запад, к морю – так, что сразу за гимназией «Герцлия» начинается пляж. На его рисунках «маленький Тель-Авив» изображен в разных ракурсах, но кроме смутно угадываемого силуэта церкви Святого Петра, притулившейся на вершине Яффского холма, за белыми дюнами, еврейский город стоит в полном одиночестве [118].

Ту же картину Гутман воспроизводит множество раз – от первых рисунков, «Шмуэль Хагар сражается с дюнами» и «Первый уличный фонарь», относящихся к 1936 году, когда разрушение Маншии даже представить было невозможно, до более поздних, сделанных во времена, когда Маншия уже исчезла с городской карты. Этот пейзаж вновь появляется в 1939 году на обложке его книги «Маленький городок и несколько людей в нем», а в увеличенном масштабе принимает вид мозаичного панно, украшающего фонтан на площади Бялика рядом со старым зданием муниципалитета [119].

Откуда мог знать художник в 1936 году, что Маншия в конце концов исчезнет с карт? Может, сам город, сознательно или бессознательно, пытался воплотить привычный образ, нарисованный одним из самых прославленных его сынов? В любом случае опять реальность следует за мифом, структурная форма – за искусной выдумкой. Тель-Авиву никогда не хотелось иметь под боком такого соседа, как Маншия: считалось, что это – грязное арабское пятно на прекрасной белизне, на еврейской утопии. Едва появившись на свет, Тель-Авив не пожелал присоединить к себе даже Керем ха-Тейманим и другие еврейские районы Яффы, до такой степени еврейским лидерам не терпелось отделить новый современный ивритоязычный город от бывшей арабской столицы. После 1948 года Маншию – связующее звено между Тель-Авивом и Яффой – безжалостно уничтожили. Даже проход между двумя городами перегородили архитектурным аналогом мусорной свалки – дельфинариумом странной конструкции (позднее переоборудованным в ночной клуб, где в 2001 году подорвался смертник), несколькими пейзажными инсталляциями, широкими парковками и изобретательной системой волнорезов, лишающих оба города возможных контактов в зоне пляжной линии.

Ил. 36, 37. Когда исчезла Маншия? Ахузат-Байт среди песков на рисунках Нахума Гутмана в 1936-м и 1959-м – до и после уничтожения района. Из книги: «Тель-Авив Нахума Гутмана, тель-авивский Нахум Гутман».