И наконец, совершенно очевидно, что обсуждение архитектуры не может сводиться единственно к разговорам о «великолепной игре объемов, собранных под светом неба», как назвал ее Корбюзье [97]. Поскольку строительство и снос в Израиле – прерогатива властей, мы вынуждены придавать политический смысл практически всем инициативам такого порядка, особенно в тех случаях, когда политическая выгода налицо, а политический мотив отрицается. Как ни странно, но если видно, что из идеи независимого искусства пытаются извлечь политическую выгоду, сама эта идея – один из основных принципов модернизма – полностью обессмысливается, как и следующий вопрос, имеют ли искусство и культура политический вес. В данном случае дискурс о Белом городе обладал, как мы уже убедились, очевидным политическим подтекстом. Желание свести разговор к чисто архитектурной дискуссии явно служило политическим интересам, причем этого особенно никто и не скрывал. Не случайно, к примеру, офисы Ассоциации архитекторов Израиля, горячо поддержавшей муниципальную кампанию «Белый город», располагались в старом палестинском здании в центре Яффы.
После праздничных торжеств по случаю решения ЮНЕСКО, на которых политиков и глав государств было не меньше, чем архитекторов и ученых, стало ясно, что история Белого города вышла за рамки обычного обсуждения современной архитектуры и архитектуры Тель-Авива в частности. И вскоре она оказалась частью официальной политической истории Тель-Авива и стала считаться ключевой для понимания места и задач города внутри более широкого сионистского нарратива. Это была легенда о воинах-мечтателях, одним махом перестроивших и Землю Израиля, и израильское самосознание. В итоге Белый город неудержимо облекался в апологетику сионистского рвения на более серьезном, государственном уровне.
Ил. 31. Аэрофотоснимок 1917 года. Черный город расположен там, где находится черное пятно – сады Яффы. Хотя сейчас участки используются иначе и цвета сменились, граница практически не сдвинулась с места. Там, где на снимке черное пятно, теперь кварталы 6, 7, 8 и 9 на карте Тель-Авива. Эта граница совпадает с другими, например с той, что разделяет два полицейских подрайона Тель-Авива. Естественно, с ней связано деление города на север и юг, а также характеристика некоторых мест и групп населения («опасный квартал», «опасные люди»). Из каталога выставки «Тель-Авив в фотографиях. Первое десятилетие».
Мы обязаны самым тщательным образом изучить историю Тель-Авива, заглянуть за предписанные границы Белого города и попытаться восстановить связанный с ним архитектурный дискурс. И тогда детали, которые прежде были стерты, внезапно проявятся снова и станет понятно, что в тель-авивском ящике Пандоры скрыто нечто большее, чем Белый город. Ибо там, рядом с утопическими проектами, восстановлением после бедствий и новой передовой моралью есть еще история войн, разрушений и угнетения. В то время как историческое и культурное строительство Тель-Авива было тесно связано с его физическим созиданием, возведением бетонных конструкций, зияющие пробелы в этом нарративе говорят о физическом уничтожении мест и пейзажей, некогда определявших географию региона. Стоит отметить, что эти процессы отнюдь не новы и начались не с Тель-Авива: строительство и разрушение всегда шли бок о бок, с незапамятных времен. Зная это, француз барон Осман •, вероятно, первый современный градостроитель, не случайно называл себя artiste démolisseur («художник сноса»).
Хотим мы того или нет, эти истории о войне, разрушениях и репрессиях в конце концов вернутся в тель-авивский нарратив. Кто окажется героем, а кто – злодеем в переписанной версии, еще предстоит решить, но бесспорно одно: в этой истории есть победители и побежденные. И если для истории победителей уже придумано название – «Белый город», то вполне логично будет назвать историю побежденных «Черным городом».
Фотографии бывают пророческими. Чтобы составить более полное представление о Черном городе и его исторических границах, вернемся назад и посмотрим внимательно на аэрофотоснимки региона 1917–1918 годов. На фотографии Черный город выглядит как расползающееся темное пятно, охватывающее все за пределами Ахузат-Байта, а также белое пятно песков. Это город Яффа и его окрестности, округ, считавшийся Большой Яффой до образования Израиля, – то есть арабо-еврейские районы города и окружающие их сады и деревни.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу