Та - Квир 2

Когда Ли вернулась через десять минут успокоившись в зал, никто не сказал ей ни слова, и течение беседы не прекратилось. Зато все смотрели на нее с уважением, с ободряющими улыбками и теплом. Даже Зара, задрав лицо выше приличного, прямо смотрела в глаза, без отрицания. Ее манера смотреть на Ли выражала нечто «ты, может, и не душечка, и я не со всем с тобой согласна, но ты крута!»

– А вот Вы уже мама. – продолжала Алла, перейдя с иранской пары Саида и Халимы. Те были молоды как наши – до сорока. Оба еще детей не имели, в браке были давно, но всегда занимались карьерой. Работали в госсфере, о должностях в подробности не вдавались. В глаза бросался только повышенный достаток и воспитание. Шииты по вероисповеданию и образу жизни. Халима больше всего нравилась Ли. Она носила дорогую и шикарную одежду (всегда в один тон), красиво сидящую на ней, как в кинофильмах. Она приходила в шейле и в деловом костюме в лучшем случае, если приходилось после занятий ехать на работу. В свои выходные та бывала в хиджабе или в чадре. Всегда выглядела элегантно, а не отталкивающе для Ли, не пугающе. Ли даже впервые задумалась что ей понравилась идея таких традиций – скрывать красоту женщины. Была в этом какая-то манящая сексуальность – не глазами, а всеми органами чувств воспринимать человека, которого только и видишь – образ.

– Да, есть. И давай, пожалуйста, на «ты», – напомнила Виктория Алле, ведь еще с первого общего занятия обратилась ко всем с просьбой, что не смотря на статусы и возраст, все будут обращаться друг к другу прямо. Это нужно было, чтоб избежать лишних недоразумений во взаимоотношениях, чтоб в группе все были равны.

– Давайте без давайте. – пошутила Алла. – Хорошо, Вика.

– Так откуда ты знаешь, что я мама?

– Я даже могу сказать больше – у тебя двое детей.

– Что? Может еще пол скажешь, раз тут какая-то фантастика пошла. – всем было понятно, что Алла не может знать таких деталей. И хотя самих учеников органы проверяли по всем базам данных, частная информация про куратора была строго засекречена

– Наверное, мальчик и девочка, судя по взгляду.

– Да. – первый и последний раз лицо Вики на занятиях видели на столько удивленным. – А по каким показателям ты вообще поняла, что у меня дети?

– По фигуре. Женщине невозможно скрыть факт, что она рожала.

– А как ты узнала, что их двое?

– Их могло быть не двое, но рожала ты дважды наверняка. Просто природу без хирургических вмешательств не спрячешь. И даже, думаю, хирурги, не в силах скрыть изменений в теле женщины после рождения детей.

– А что про взгляд? – не унималась Вика, просто открывая рот в недоумении, как Алла все могла понять.

– Тут не только взгляд. Манера вести себя, самоуверенность. То, о чем ты говоришь. Все суммарно дает мне знание, что ты похожа на мать, воспитывающая разнополых детишек.

– Может ты еще и возраст их можешь определить? – уже совсем шутя, брякнула Вика.

– Да. Почему бы нет? – пожала плечами Алла. Один ребенок в начальной школе, наверное, класс первый-второй. И думаю это мальчик. А дочка маленькая, года 4-5. Да?

– Да. Так и есть… Поразительно! – Вика осмотрела присутствующих в недоумении. – Это вообще возможно? – спросила она у группы? Ведь никто из вас не имеет права ничего обо мне знать! – Может мы знакомы в обычной жизни? – обратилась она в шутку к Алле. – А я просто не помню?

– Психолог у нас ты! И уж кому не знать, что при тщательном анализе, каждый может быть точен, как Шерлок. – покраснела женщина, неожиданно. Все зааплодировали, мужчины, как мальчишки засвистели. Это был фурор!

Зарекомендованы групповые занятия были по три часа. Но, ни одной встречи еще не проходило так скоро. Чаще сами беседы и задания занимали не менее четырех часов. А кроме этого, все приезжали за час до урока и тусили в малюсенькой переговорной на троих, где у каждого состоялось первое собеседование. Эту переговорную во время уроков использовали как кухоньку. Ставили чайник электрический, все приносили с разрешения Вики провизию. Кто-то кормился сам, но почти каждый что-нибудь приносил на общий стол. Непроизвольно уже через пару встреч распределились функции по снабжению. Сливки или молоко к горячим напиткам всегда приносила Аннушка – низенькая и немного пухленькая блондинка с длинной косою, посещающая занятия одна, ибо муж ее был дома с детьми. Они условились, курс пройти по очереди, ведь у них был маленький трехлетний сын, которого отдавать в садик они не собирались. Ради детей оба работали из дома, он – проектировщик электросетей, она – переводчик. У пары был и второй ребенок – дочь. Та училась в шестом классе и была с синдромом СДВГ. Аннушка очень страдала по поводу девочки, любила ее изо всех сил, старалась больше возможного, но не понимала. Все в семье пыталась привить ей хоть какую-то любовь к братишке, все надеялась, что дочери станет лучше. Но, та выкидывала невозможный фортель за фортелем и через урок Аннушка являлась по утрам в слезах. Она даже при всех спрашивала у Виктории, стоит ли ей мечтать взять дочку из детского дома? Может ее психологическое здоровье не годится быть приемной матерью? Мол, родная дочь так истрепала нервы, что Аннушка уж и не подходит на роль любящего родителя. Но, Вика не соглашалась с нею и проводила даже частные встречи и сеансы терапии более, чем с остальными, когда Аннушка опускала руки и готова была бросить курс. Вика боролась за нее, да и всей группой вскоре начали ее бесконечно поддерживать. Ли лично сразу сдружилась с Аннушкой, ведь от нее невозможно было отвертеться. Она прилипала к тебе со всей своей милотой, обливаясь слезами и самобичеванием, но при этом была и юморной, какой-то несдающейся-позитивной. Она даже упросила позже Ли принять в дар расшитую вручную джинсовку! На ней была изображена диковинная птица с разноцветным хвостом. Аннушка сама вышивала курточку бисером и мулине, но покуда пару лет на ней релаксировала в свободное время вышивая, значительно сменила свой размер, «чуток» располнев не по плану. Говорила, что уж не похудеет точно и убеждала Ли, что куртка ей пойдет неимоверно!