Таша Строганова - Насквозь

Рома молчал, внимательно разглядывая его. Чувствуя, что Белоусов хочет сказать ещё что-то.

– Я только одного понять не могу, – Ваня сплюнул на землю, но даже этот, довольно неприятный жест, не вызвал у Ромы отвращения. Вот же он встрял. – На кой хер я тебе сдался, Роман Владимирович? А?

– В плане? – Бессонов приподнял брови, чувствуя, как начинают гореть щёки. Ещё он не краснел перед каким-то пацаном. Рома тут же взял себя в руки.

– Я сильно сомневаюсь, что даже Коля с Серым, которые тут на подхвате и которым не доверяют ничего, кроме омлета, – Ваня снова шумно затянулся, всё ещё щурясь, – заканчивали шарагу, как я. Они ведь, наверняка, все с каким-нибудь крутым образованием. Думаешь, я не секу?

– Хочешь сказать, ты не справишься? – Рома пожал плечами, внутренне напрягаясь. На самом деле, он понимал, что Иван прав. И что с его стороны было чистой воды безрассудством брать, можно сказать, пацана с улицы в свой ресторан. Но не признаваться же Ване, что Бессоновым тогда управлял только член. Ну, возможно, и немного простого человеческого участия.

– В душе не ебу, – Ваня бросил окурок в урну и расправил в руках белую шапочку, которую снял, как только вышел на улицу. – Я только хочу сказать, что если ты, Роман Владимирович, решил поиграть в благородного принца и сделать из меня Золушку, чтобы потом пристроить мне в одно место свою туфельку, то ты крупно просчитался. Я не пидор, понял?

Да, слова Вани звучали чётко и не вызывали желания спорить. Но что-то в его взгляде говорило Бессонову о том, что парень скорее пытается убедить самого себя. Как и тогда, в первый раз.

– Я на твой зад не покушаюсь, – фыркнул Рома. – Уже, кажется, выяснили.

– Хочется верить, – Ваня снова нахмурился. Непонятно было теперь, что творилось в его голове. – Ладно, пойду я. Мне до обеда много ещё сделать надо.

– Если будет нужна помощь, говори, – сказал Бессонов уже ему в спину.

Ваня просто показал ему средний палец, не оборачиваясь.

Вот так и будь добрым самаритянином. Рома усмехнулся. Впрочем, он и не ждал, что Белоусов прибежит жаловаться.

***

Обед – понятие растяжимое. И Ваня не знал, когда точно Абрамов или Люсьен явятся проверять его работу.

Поэтому стремился сделать всё как можно быстрее.

Поначалу получалось откровенное дерьмо. Повинуясь порыву, Иван чуть не выбросил первую пару картофелин. Но взял себя в руки и сдержался. В конце концов, он учится, это первое. И он, блядь, не виноват, что Бессонову пришло в голову сунуть его в помощники к французскому шефу.

Поэтому, если что, все шишки главному. С Ваньки взятки гладки.

Немного расслабившись и приноровившись, Белоусов стал замечать, что дело пошло лучше. Он бы не признался даже самому себе, но после перекура, который устроил ему Роман, работать стало легче.

Вроде бы и поговорили ни о чём. Всё какие-то неясные намёки, недосказанности. А как-то это отвлекло, что ли.

– Эй, ты, человек, – Люсьен вырос, будто из-под стола. Его усы трепетали от напряжения и негодования.

– У меня имя есть, – Ваня отложил нож, он как раз успел всё закончить, и пристально уставился на Девора. Тот, видимо, не ожидал подобной наглости.

– Мне плевать на имя, – Люсьен нахмурился. – Я здесь не для твоего имени, я здесь, чтобы сделать это место прекрасным!

Ваня подавил желание закатить глаза. Нашлось, блядь, украшение.

– Ты всё сделал? – не встретив сопротивления, Люсьен тут же сдулся и обратил внимание на большую миску с овощами, залитыми водой, которая стояла перед Белоусовым. Подцепил рукой в прозрачной перчатке один кусочек морковки и поднёс буквально к самым глазам.

Был бы тут микроскоп, наверняка, сунул бы несчастный овощ и туда.

– Это ужасно, – заявил Девор. – Это худший турне, худший! Этот морковь пал смертью храбрых из-за твоих кривых рук!

Ваня стиснул зубы. Это был уже не первый раз, когда Люсьен подходил к нему. И тогда Белоусов не соврал Роману, он действительно был на грани смертоубийства. Но сейчас, бля, что шефу не так-то?

Морковка, которую Девор препарировал своим взглядом, выглядела идеальной. Вася подмигнул Ивану с другого конца кухни. Почувствовав поддержку, Белоусов чуть расслабился.

Ладно, пусть этот лягушатник немного поорёт. Ваня всё равно был относительно доволен своей работой.

– Ты убил этот морковь, – Люсьен всё не унимался. – И этот картофель! И этот! О, Бог! Да при Бородине было меньше жертв!

Руки сами сжались в кулаки. Но Ваня честно держался. Он старался.