Дарья Фиалкова - Цугцванг. Два королевства

– Хаук – единственный сын принца Валентина. – Слова пролились легко и Хаук впервые произносил их с некоторой гордостью. Ведь именно этого они и хотели от него, частичку его родителя.

– Поскольку ваш отец давно в могиле вашим приданным занимаюсь я, как и всем остальным. Нужны некоторые документальные подтверждения нашего будущего союза, – повелительно сообщил Юдо.

– Подтверждения чего? – не понял Хаук.

– Подпись на брачном договоре.

Эврард прошел к столу и начал раскладывать бумаги, достал чернильницу и наточил перо. На что Хаук лишь скрестил руки на груди. Немало времени он потратил в одиночестве, чтобы продумать свою линию поведения против Юдо. Играть стоило крайне осторожно, но все же была и шаткая вероятность победить.

Король предлагал избавиться от этого брака, а значит все еще может быть. Герцог Юдо силен, но не всемогущ, каким бы властным не казался. Сдаться на его милость, все равно что отпустить душу в Бездну.

– А разве Совет принял решение? – с напускной наивностью уточнил он.

Теперь уже опешил Юдо.

– Какое решение?

– О нашем браке?

– Зачем мне разрешение Совета?

– Вы готовите объединение против короля, верно? – нахально спросил Хаук и Эврард ахнул, оглядываясь на герцога. – Наши дети в случае брака будут близки к трону, как никто. Попахивает заговором. Совет точно не против усиления ваших позиций?

– Я готовлюсь к свадьбе, – поправил его Юдо. – А не к бунту. Не смешите.

– А выглядит все иначе… Совет вам не указ, а король – мой кузен – пока не поставил в известность, что он велит мне вступить в брак. Ну, а вы даже не спросили: хочу ли я? Если не из корыстных или политических целей, выходит вы настаиваете на браке из любви ко мне?

Юдо жестом приказал Эврарду выйти из комнаты и тот пулей выскочил наружу, не мешкая.

– Что за игру вы ведете?

– Не понимаю, о чем вы.

Юдо с силой ударил по столу, так что чернильница подпрыгнула и едва не расплескалась. Хаук даже не вздрогнул, выжив в сверийском замке по соседству с эмоционально-неуравновешенным братом, не так уж и страшен был герцог. Пусть пресмыкаются другие альфы, он будет стоять на своем.

– Я понимаю… – начал тот и его голос слегка скрипел, как несмазанная телега. – У вас есть амбиции. Желания. Норов. Если все дело в женщине, я пойму – Оливье мне рассказал – не буду против. Трахайтесь с ней на здоровье. Вы мне мало интересны, как любовник.

– Но я буду обязан трахать вас?

Юдо ничуть не оскорбился столь грубой формулировке.

– Знаете, как говорят: ночью все кошки серы. Вы же альфа, у вас семя брызжет во все стороны, сможете трахнуть и меня. Мы оба извлечем из этого мало удовольствия.

– Да, но что я получу? Зачем оно мне?

– Про Тхиен забудьте, вас там не ждут. Они уже справили по вам поминки и забыли о вас. И я начинаю их понимать… – обронил Юдо. – Не заставляйте меня ломать вас, я не маркиз Орно. Угрозы – не мое, я предпочитаю боль убеждению – работает гораздо лучше.

Предостережение, которое вполне могло стать руководством к действию, но Хаук не испугался.

– И будете отвечать перед королем?

– Перед кем угодно. Не вынуждайте меня.

Хаук не дрогнул. Хватило школы маркиза, который сек словами, а потом наказывал молчанием. Юдо хотел манипулировать им, они оба. И думали, что это будет крайне просто. Что там может понимать тхиенский варвар?

– Почему меня не выпускают из комнаты? Вы приходите сюда, приносите бумажки, требуете с меня. А сами ничего не даете взамен, – резонно заметил Хаук. – Думаете я буду радоваться приданному? Да плевать я хотел на ваши традиции… Этот брак не более чем глупый фарс.

– Меня предупреждали о вашей невоспитанности. Как ваш будущий муж, я могу приказать слугам маркиза вас высечь, прямо сейчас.

– И вы хотите, чтобы после этого я вам помогал? – съязвил Хаук. – Секите. Привязывайте. Режьте. Вы же только это и можете? Любите убивать, но так чтобы вам не ответили. Каково, занося копье, смотреть в глаза людям, умирающим на поле боя?

Юдо задумчиво склонил голову на бок. Как будто его вообще не трогали слова, да и с чего бы ему сердиться на Хаука? Мнение тхиенца для иосмерийца пыль.

– Разве это люди?..

Раньше Хаук взбесился бы, услышав столь наглое оскорбление. Но не теперь. О, нет. Пробирающее до костей отвращение захлестывало от одного вида герцога с его мутным глазом, таким же белесым, как и блекло-рыжие ресницы. У него светлая кожа, на ней любая царапина будет смотреться особенно эффектно и, если ударить его о стену, а затем укусить за шею. Сжимать зубы, пока рот не затопит медный привкус его крови… Только его издыхающее тело, Хаук с радостью бы трахнул, в полной уверенности, что жизнь в нем никогда не зародиться.