Дарья Фиалкова - Цугцванг. Два королевства

– Мне казалось герцог придерживается той же позиции? В этом они с королем сходны, разум в них превозмогает тело. И вы не думали, что это своего рода месть? – Хаук начинал видеть в поведении Бастиля некую иронию.

Отмщение герцогу Юдо за что-то, что никому не было известно. И возможно проблема была не в кончине короля Камиля?

– Шарль осознает все риски.

– И вы не боитесь, что его постигнет та же участь, что и вашего первого омегу?

– Боюсь, но, увы, не мне решать. – Оливье отвел глаза, прежде чем ответить, и Хаук понял, что это еще одна больная тема, которых в данной ситуации находилось немало. Начиная от давно забытого романа Юдо с будущим королем и до опасных родов. Герцог вряд ли советовался с Оливье, прежде чем принять решение – королевство превыше всего.

– А если появится альфа? И не один? Герцог будет рожать, до тех пор, пока не получит омегу? Да и сможет ли вынести столько беременностей? И кем со временем в этом треугольнике станете вы? Вам разве не жаль, что ваше семя будет отвергнуто?

Оливье даже не покривился.

– Мое семя уже убило одного омегу, с меня достаточно.

– И вы так запросто сдадитесь? – не поверил Хаук.

Оливье раздраженно посмотрел на него.

– Вам не понять менталитет альф, живущих при дворе, либо же всю жизнь стремящихся к подобному статусу. Я не бунтарь. Не все находят унижение в своем положении, нужно видеть более глубинные цели и достигать их. Действия Шарля мне понятны, и я их поддерживаю.

– А я должен буду стоять в стороне и ждать сигнала, когда мне снова нужно будет его трахнуть? Вы, как и он, можете считать меня глупцом, но я не стану ничего делать без определенных гарантий со стороны Совета, короля и самого герцога. Если свадьба состоится, я неминуемо стану выше вас по положению. Я буду его мужем, единственным, кому он позволит себя взять. Вас не может это не ранить.

– Я найду себе утешение, – уверил его Оливье подрагивающим голосом.

Хаук намеренно приблизился, не отрывая взгляда.

– В ком, во мне? Или других альфах? Разве будет у него время трахать вас, когда живот станет утомлять? К кому его будет тянуть? К отцу его ребенка или любовнику?

– Как бы там ни было, я одобрил вашу кандидатуру. Принял решение.

– А если нет? Как бы вам ни казалось, но я не карманная собачонка. Я не буду ублажать вас обоих. Это, – он резко нагнулся к Оливье и с нажимом поцеловал, твердо сжав губы, и едва не расплющив ему рот. Так, что тот болезненно ойкнул, но Хаук все равно не сразу отпустил. – Единственное, что вы от меня получите и то, потому что я был должен вам. Но никакие прогулки в покои моего отца, да и задушевные беседы не заставят меня раскрыть объятья вам. Советую дважды подумать, стоит ли овчинка выделки и, пока не поздно, повлиять на герцога.

Оливье ошарашено прижал пальцы ко рту, глядя на Хаука с искренним непониманием в глазах.

– Я предпочту сделать вид, что ничего не было. – У него лопнула нижняя губа и на пальцах осталась кровь. – Прощу вас в первый и последний раз.

– Я не раскаиваюсь. Вернете меня в спальню или возьмете с собой на полигон? – нахально поинтересовался Хаук.

Оливье осторожно облизнулся, успокаивая ранку.

– Кто-то же должен, кроме Шарля, одержать над вами победу, поэтому да. Я все еще хочу, чтобы вы тренировались со мной.

Но в этот раз Оливье позвал охрану и заставил их вывести его из покоев, а сам замыкал шествие. Это говорило о том, что Оливье перестал чувствовать себя в безопасности наедине с ним.

***

В столь ранний час на полигоне было мало альф, зато присутствовали женщины-рыцари. Но Хауку они были не особенно интересны, все, кроме одной. Той самой Иосмерийской Ведьмы, взявшей его в плен.

Наннет Бижон.

Хаук не мог оторвать от нее взгляд. С тех пор как его доставили в замок, он даже мельком не видел, ни ее, ни кого-либо из ее отряда. Вероятно, их и не было в замке Хетханны последние недели, по поручению короля или собственной инициативе, кто знает? Наннет отнюдь не производила впечатления придворной львицы в мужской одежде, сражаясь на настоящих коротких мечах со своей товаркой. Вся в поту, с алеющим лицом и резво вздымающейся пышной грудью. Ее даже можно было назвать красивой, если бы не тяжелый нрав, который Хаук испытал на собственной шкуре.

Во время поединка женщины живо переговаривались между собой, но ветер искажал слова до неузнаваемости. И они едва долетали к ним через весь полигон.

– Кого вы там увидели, Арнбранд? – заинтересовался Оливье, и неодобрительно добавил: – Бижон…