Ника Маслова - Дэн-оборванец

Дорогой дневник…

О мой бог!

Всё зачеркнуто.

Привет, дневник.

Твою ж мать.

Всё зачеркнуто и активно замалякано.

О чём тут писать? Вот же хреновина.

Нарисован человечек, грустно глядящий вдаль.

А теперь улыбнись, идиот, и начни сначала.

Всё зачёркнуто. И ещё раз зачеркнуто. Лист вырван, смят и брошен на пол.

На новом листе:

В общем, привет. Буду звать тебя Дэн. Потому что дневником тебя называть слишком стрёмно.

А что, так правда получше. Ух. А то я уж решил, что даже на такое простое дело, как «сесть и выписать всё» – спасибо тебе за совет, дорогая сестрица, – я не способен.

Прикинь, реальный Дэн, если б узнал, что я сейчас делаю и какое имя дал тебе, бумажный приятель, точно бы со смеху обоссался. Хорошо, что он о тебе, Данька, никогда-никогда, ни за что, ни в жизнь не узнает. Не узнает!

Исправлять ошибки в дневнике, уважаемый Геннадий, это обсессивно-компульсивное расстройство, расслабься, чувак. И с запятыми тоже не парься.

Ошибки исправлены, знаки препинания расставлены. Точки над буквами ё – особенно чётко.

Называть себя по имени (ага, ты б ещё отчество дописал, идиот) и чувак – точно расстройство, и как-то оно даже называется, сейчас не вспомню. Так что не надо. И идиотом тоже не надо.

Ладно. Ещё раз. Ха-ха. Это как бы улыбка, ага.

Привет, Дэн. Это я, твой брат Гена, и я помню, что ты меня по имени никогда не зовёшь, а вечно дразнишь Крокодилом, но сейчас не тот случай, чтобы притворяться козлом. И вообще, ты сейчас здесь, в моём дневнике (OMG!), потому будешь вести себя как настоящий братан, можешь даже притвориться сочувствующим. И уж точно ты не набьёшь мне морду, когда я признаюсь, ради чего вместо подготовки к зачёту пишу эту хрень.

Идея, заметь, не моя. Это всё Ирка.

Вчера зашёл к ней, она молодец, сразу покормила борщом. И с собой налила, так что пожрать сегодня у меня есть. Ещё кефир, и батон…

Вот именно так она на меня вчера и смотрела, как ты сейчас, сказала, что хватит бэкать и мэкать, мол, давай, рассказывай, из-за чего загоняешься.

Я б рассказал. Она б поняла, ну, наверное. Пожалела б меня ещё, идиота.

Но я не могу.

НЕ МОГУ.

Не могу, понял ты, ну?

Она поняла.

Сказала, что если и дальше буду ходить бледной тенью отца Гамлета, то ей придётся прижать меня к стенке и вытрясти всё дерьмо. Так и сказала: «дерьмо». Чтоб она так говорила, я и не слышал никогда.

А потом обняла, прижала к груди (вот честно, не надо такое делать, чувствуешь себя чертовски странно, у неё красивая грудь (что я пишу, кусок идиота?)

Последний абзац зачеркнут. Особенно та часть, что про грудь.

В общем, потом она мне сказала: не можешь никому рассказать – напиши.

Она мне долго мозги парила, ну, сам знаешь, она это умеет. Я проникся. Теперь вот сижу и пишу.

Сейчас три сорок утра. За окном темень. Жуткий дубак, отопление ещё не включили. И я вот думаю, а ты-то там как? У вас же тоже наверняка холодрыга. Хорошо ещё, что осталось недолго, отслужишь – вернёшься домой. Дэн, ты даже не представляешь, как я тебя жду. Я б такого тебе рассказал…

И ты наверняка дал бы мне в морду.

Что возвращает меня к тебе, Данька-дневник. Ты перец бумажный, кулаками точно не станешь махать, выслушаешь. Правда толкового совета от тебя не дождёшься. Но Ирка сказала, что выговориться тоже помогает.

Нарисован снегирь, трясущийся от холода на тонкой для такого пухляка кривой ветке.

Умею я ходить вокруг да около, да?

Вот и Ирка так говорит.

Нарисована пустая автобусная остановка и силуэт человека, обхватившего себя руками.

В общем, есть один парень.

Да, парень.

Я не знаю, как его зовут.

Придумывать имя не буду. Пусть он, вот и всё. Он. С большой буквы. Как в старинных романах. Девчачьих романах, ты всё верно понял, братан.

Он мне нравится.

Ну вот, я это написал. На-пи-сал. И что? Ни хрена мне не полегчалоЁ!!!

Лист вырван, скомкан, разорван на мелкие куски и выброшен в окно.

Думал, я не вернусь? Зря надеялся, Дэн. Ты, конечно, молчишь, ничего не подскажешь, тебя вообще тут нет, но мне так легче. Выпишу – полегчает.

Ночью тебя нагрузил, а потом смог заснуть, так что всё, братан, ты попал. Будешь перевалочным пунктом из моей башки в никуда. Прекрасное никуда, откуда не возвращаются. Ну, я так надеюсь. Тебе мусор с моего чердака – мне спокойствие. И всё станет зашибись, как было раньше.