Ника Маслова - Дэн-оборванец

Нарисована дорога, уходящая вдаль. Ельник вокруг выглядит зловеще.

Я его видел сегодня. Его. Ну ты понял.

Когда я прискакал на остановку, он уже был там. Стоял, как всегда, у столба, руки в карманах куртки, сегодня застегнулся до шеи (и я его понимаю, ты б знал, какой был дубак).

Я его обошёл по кругу и встал там, где самый лучший обзор. Разумеется, со спины.

Во-первых, так он меня не запалит, во-вторых, в углу темно, и света фонаря не хватает, так что никто не поймёт, куда я смотрю и здесь ли я вообще, в-третьих, оттуда реально есть на что посмотреть.

Нарисована луна и звезды, целая россыпь, одна другой меньше. Последние обведены особенно тщательно.

Он мне нравится.

Каждая буква трёх последних слов несколько раз обведена.

Да, сейчас написать это легче. И чего я ночью так психанул?

Нарисован долбящий ствол дерева дятел. Клюв неестественной длины, долбит так, что щепки летят.

Он объективно красивый. Плечи широкие, бёдра узкие, ноги длинные – абсолютно правильная мужская фигура. Штаны не висят, облегают, где положено, куртка тоже не с чужого плеча стырена. Он хорошо одевается, легко двигается, сегодня вот, пока автобус ждал, то ходил взад-вперёд, как тигр в клетке. Нет, не тигр – пантера, как в мультике про Маугли. Чёрная куртка, чёрные джинсы, чёрные туфли. И шпарил туда-сюда так, что я загляделся и собственный автобус пропустил.

Очень жаль. Он через пять минут на своём уехал, а мне пришлось ещё полчаса танец маленьких лебедей исполнять. Странное дело, до того, как он уехал, я холода не замечал, зато как один на этой чёртовой остановке остался, то едва кроссовками к асфальту не примёрз.

Ладно, всё это ерунда. Ты потерпи ещё меня, брат. Я выговорюсь, и эта хрень из меня уйдёт. Так что ты потерпи, ты же можешь, ты же бумажный.

Нарисована раскрытая тетрадь, рядом – костёр.

В общем, если б мы встретились где-то в другом месте, то я бы его, конечно, узнал. Но, скорей, по фигуре, по одежде, по тому, как он двигается. В его лицо мне почему-то стрёмно смотреть. Даже когда мельком, кажется, палюсь, он точно заметит. Так что лицо я его могу описать, могу даже нарисовать, но оно не цельное, а как сшитое грубыми нитками из отдельных деталей.

Не знаю, сколько ему. Он темноволосый, щёки отдают синевой, значит, уже бреется. Нос, ну, обычный такой, не клюв, как у Иркиного пингвина. Лоб высокий, стрижка короткая, на макушке торчит смешной хохолок. Широкие брови, тёмные ресницы. В глаза я не смотрел, представления не имею, какого они цвета. И на губы не смотрел, только взглядом мазнул – ну, нормальные губы.

Нарисовано лицо. Затем зачёркнуто, заштриховано так, что получилось одно большое тёмное пятно.

Вот именно, что ничего особенного, Дэн. Таких, как он, миллионы, в этом и смысл!

Я не знаю, с чего вдруг запал на него.

Я его вообще не знаю.

Он может быть кем угодно, каким угодно мудлом.

И он однозначно не тёлочка.

Диагноз такой: он мне снится. Я думаю о нём. Из-за него я даже на выходных встаю в шесть утра и тащусь на остановку. И не могу это прекратить, я пробовал, не получается.

Меня уже тошнит от него. Как подумаю, так в желудке становится пусто, а в голове кавардак.

И, Дэн, ты извини, брат, за то, что узнаешь. Но мне надо кому-то сказать. Надо. Скажу – и полегчает.

Ну, давай, Геннадий, жги глаголом и просто жги.

Целая строка восклицательных знаков. Все чётко обведены, точки прорвали бумагу насквозь.

Однажды он наклонился, шнурок завязывал. У него поясница оголилась, белая кожа, холодно, наверное, ему было.

Ну ничего особенного, он же не девчонка, не на что там смотреть!

А у меня встал.

Вот такие дела, Данька.

Брат у тебя…

Лист вырван, смят, изорван в мельчайшие клочки и спущен в унитаз.

Привет, Дэн.

Честно, не думал больше тебе (зачёркнуто) в тебя (зачёркнуто) тут писать. Кстати, как правильно-то? В тебя – это, мол, в тетрадь. Но мне проще писать тебе – потому что невозможно писать в, то есть внутрь, братухи Дэна.

Перечитал – поржал. Какой бред я несу.

Ладно. Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо, на раз, два, мама, вызывайте санитаров, пациент готов, совсем готов.

Нарисована машина скорой помощи с включенной мигалкой. Рисунок перечёркнут. Всё написанное перечёркнуто крест-накрест.

Попытка номер два.

Зачёркнуто.

Привет, Дэн.

Сегодня мы ходили в кино. Витёк, его Катька и я. Ленка не пошла, она, кстати, словно чувствует что-то, второй месяц динамит. То болеет, то к бабушке в больницу, то ей к тестам готовиться надо. Как будто нам не надо.