Ника Маслова - Хрустальное счастье

Носить титул третьего лица в государстве и бежать, скрывая происхождение, лицо и даже пол – иногда Ариэль думал, что боги избрали его на незавидную роль шута для собственного развлечения. И всё же он с лёгкостью примирился бы с таким их решением, если бы тяготы выпали лишь на его долю. Но выбор оставить дворец и пуститься в полный опасностей путь через всю страну поддержали младшие братья – Томи, всё ещё ослабленный после лихорадки, приобретённой в темнице, и Кай, слишком юный и слабый, чтобы день за днём верхом, да в зимнюю непогоду преодолевать дальние расстояния, невзирая на ветер, снег и мороз.

Временами, когда Ариэль из-за холода переставал чувствовать собственные руки, держащие повод, в голову лезли предательские мысли. А стоило ли вот так бежать? Одному – да, конечно. Но тащить за собой братьев – возможно, это ошибка. С Томи и Каем он своими сомнениями не делился, но страх навредить им неверно принятым решением становился сильней с каждым следующим днём их бесконечного путешествия. Ариэль смотрел на бледного до синевы Кая, к концу дневного перехода не способного из-за холода самостоятельно слезть с лошади, слушал надрывный кашель Томи, трогал его горящий лоб и не мог понять, боится или ждёт встречи с теми, кого наверняка отправили их искать.

Возможно, следовало остановиться, а не упорствовать и пробираться от деревни к деревне по едва проходимым дорогам вместо главных трактов, ведущих от городов к городам. Возможно, они должны были сдаться, назвав свои настоящие имена, а не лгать честным людям в лицо, притворяясь тем, кем они никогда не являлись. Возможно, ему следовало забыть все страхи и пойти по благословлённому богами пути – стать настоящим хранителем очага для супругов, а там уже добиваться лучшей доли для братьев и себя, глядя противнику в глаза, а не бегая от него, будто испуганное животное.

Сомнения терзали сильнее всего долгими зимними вечерами и ночами без сна. Ариэль слушал сонное дыхание братьев, а сам не мог спать – гадал о том, что не сделал или сделал не так. Возвращался мысленно в замок, спорил с Рами и Фером, до хрипоты доказывал им свою правоту… А однажды, за все бессонные ночи и трудные дни утомившись донельзя, пожелал им обоим доброго сна и впервые после побега сам крепко заснул. Наутро выспавшейся наконец и потому ставшей соображать намного быстрей головой понял, что именно ему не давало спать, и с тех пор ежевечерне проводил маленький ритуал, позволяющий легче уснуть.

Человек ко всему привыкает и во всём может найти какую-никакую пользу. Накопившаяся за день усталость стала лучшим защитником Ариэля от горьких мыслей. Устраиваясь спать, теперь он думал о месте, куда вёл их путь. Молил богов о помощи и защите. Просил о благополучии братьев. Вспоминал и Фера с Рами в молитвах, просил об их благополучии и добром здравии – знал, что так быстрее уснёт. И на самом деле забывался таким крепким сном, что наутро не помнил ни ночных сновидений, ни вечерних сомнений, а тяготы пути представлялись ему пусть и мучительными, но посильными для них всех. Ведь там, впереди, их ждал новый дом и все шансы устроить свою жизнь.

Прав он был или нет в своих надеждах и опасениях, но каждое утро они садились на коней и отправлялись дальше в путь, ведущий на восток, к горам и арданской границе. И каждый из них не сдавался, а подтверждал поступками сделанный выбор. Томи просил не обращать внимания на свой кашель. Кай самостоятельно седлал коня и садился в седло, предусмотрительно кутаясь во всё, что можно и нельзя на себя нацепить. И Ариэль делал так же, как и его младшие братья: преодолевал трудности и боролся с сомнениями, хотя бы в малом – молчании – облегчая ношу других.

Они не для того проделали такой сложный и трудный путь, чтобы сдаться, когда до их нового дома оставалось всего ничего. Они смогут. Они не сдадутся. А там, когда они доберутся, всё станет в разы легче – у них появится дом.

Ариэль повторял это про себя так часто, что умудрился поверить в собственные слова, хотя знал, что всё может оказаться и по-другому. Замок, который, как он знал, уже много лет стоял без хозяина, мог оказаться обжитым и наполненным людьми. Или разграбленным и совершенно непригодным для жизни. Если они зря проделали такой большой путь… Нет, об этом он даже себе не собирался говорить ни единого слова. И, разумеется, братьям не говорил – попросил поверить себе, и они доверились, пошли за ним, и ни разу ни от Томи, ни от Кая Ариэль не услышал ни одной жалобы.