Таша Строганова - Чувства под замком

Пацан был невысоким, щуплым каким-то, с торчащими ушами и смешным ртом. Зато глазюки голубые-голубые. Стоял, лупал ими и вгонял Тимура в гроб. Нельзя, нельзя с такими неопределившимися связываться. Себе дороже выйдет.

Сегодня он на всё ради тебя готов, а завтра – я женюсь на Тане, у неё вкусный борщ и прыщи на лбу. Плавали, знаем.

Поэтому Тимур избрал в своё время самую выгодную тактику – заставить пацана себя ненавидеть. Впрочем, враждебность из этого явно сексуально неудовлетворённого парня так и лилась на окружающих. Хотя внешне он казался тихим. Но из таких получаются неплохие маньяки.

Впрочем, Тимур, конечно, утрировал. Никита был обычным, совершенно обычным. Просто с огромными голубыми глазами, дурацкими вьющимися волосами, которые постоянно хотелось расчесать, и острыми лопатками. Те выделялись, казалось, даже под его зимней курткой. А уж ткань футболок прорезали почти насквозь. Пальцы буквально зудели от желания их потрогать.

Но нельзя.

Со временем Тимур научился контролировать свои порывы и лишь изредка позволял себе поддевать Соловьёва, цеплять его, как задевают понравившуюся девчонку в школе, дёргать за косички и строить пакости. А Никита вёлся, каждый раз вёлся. Все его реакции были такими искренними, яркими, что от них зашкаливало пульс.

Валеев старался отвлекаться от этого наваждения и тратил всю свою неуёмную энергию на спорт и работу. Сестра смеялась над ним, узнав о проблеме. Говорила, что надо завести нормальные отношения или уже нагнуть этого хлюпика. Но с отношениями у Тимура не клеилось с тех самых пор, как он увидел смешные торчащие уши и голубые глазищи. А второй вариант он себе как-то уж совсем слабо представлял. Вот и сублимировал хер пойми во что.

А тут такой сюрприз, блядь…

***

Никита, который откуда-то вернулся, снова лупал глазами, будто совёнок.

Он застыл посреди коридора с сумкой наперевес. Явно не ожидал увидеть Тимура. А тот ещё и вышел в одних трусах, уверенный, что в блоке он один. Пацаны из «трёшки» свалили домой, кажется, ещё в начале марта. Вот уж кто не парился об учёбе.

– Эм, привет, – Соловьёв откашлялся. – Ты в курсе, что город закрыт?

– Уже обрадовали, – Тимур кивнул и продолжил разглядывать парня. Да, надо было вернуться к себе и одеться, хотя бы взгляд отвести из приличия. Но он ничего не мог поделать. – Так, значит, мы тут с тобой вдвоём застряли?

– Угу, – Никита неожиданно зло сощурился и почти выплюнул: – Счастье-то какое!

Что это за херня? Реально, как кот, которого вроде гладишь, а в следующую секунду он жрёт твою руку. Пиздюшок мелкий.

Тимур закатил глаза и всё же ушёл к себе. Не стоило сильно давить на пацана. Им и так тут торчать хрен знает сколько вдвоём.

Вдвоём. Фантазия тут же подкинула совершенно непристойные картинки того, чем они могли бы заняться. Вдвоём. Тимур едва не взвыл. Он схватил полотенце и пошёл в душ.

И желательно, чтобы он был холодным.

Никита испугался.

Ладно? Он просто испугался собственной реакции. Так вышло, что за все месяцы проживания в одном блоке он никогда не видел Тимура в белье. Без белья так уж тем более, упаси боженька.

И это было, мать его, странно. Потому что, к примеру, Пашку Никита не раз видел в исподнем. Да что там, пару и его голой жопой доводилось любоваться. Против воли, конечно же. Так вот никогда вид мощей соседа Соловьёва не возбуждал.

Не приводил в трепет. Не ускорял пульс. Не. Не. Не. Ничего «не».

А этот грёбаный Валеев со своими шестью кубиками пресса и конским хреном в трусах в облипку все Никитины «не» превратил в одно большое «да». Елда, блядь.

Нахамив Тимуру, Никита поспешил закрыться в своей комнате. Он скинул сумку на пол, туда же отправил куртку и почти с разбега плюхнулся на кровать, лицом в подушку. Это самое лицо буквально полыхало от пережитого унижения. Оставалось лишь надеяться, что гнусный Валеев ничего не заметил.

Как вообще такое могло произойти?

Да, Никита по сути был ещё озабоченным подростком, у которого тем более и секса-то не было. Какой ему мог светить секс, если он был худой как палка, мордой больше походил на девку, да и не общался толком ни с кем.

Только с собственной рукой.

У них с Пашком была негласная договорённость. Дрочить можно, но не в присутствии друг друга. Чисто по-натуральному, без гейства. Вот и договаривались, едва ли не график расписывали. Но по большей части передёргивали по-быстрому в душе.

Только когда Гусев уезжал домой, Никита отводил душу. Включал себе какую-нибудь порнушку, надевал наушники и брал смазочку с ароматом ванили. Он мог ласкать себя долго. Ему нравилось по-разному. Но иногда так заводился, если мужик в порно оказывался подкаченным и смазливым, что кончал за пару минут. Наверное, давно надо было обратить внимание на этот звоночек.