Таша Строганова - Чувства под замком

***

Заскочив по дороге в туалет, Никита всё же добрался до столовки.

Народу было немного, чему Соловьёв крайне обрадовался. Он ненавидел людей и толпу. Его бы воля, перевёлся на дистанционку. Но родители, адепты классического образования, настаивали только на очном обучении.

Выстояв небольшую очередь, Никита уже открыл рот, чтобы сделать заказ, как позади него раздался до боли знакомый голос:

– Два пирожка с картошкой.

Пирожки оставались последние, если что. Никита их не особо хотел, конечно…

– Вообще-то я был первый, – вздёрнув подбородок, он обернулся и уставился Валееву в лицо.

– Да? Прости, я тебя не заметил, – тот нагло ухмыльнулся.

– Ничего, – Соловьёв мстительно улыбнулся и обратился к кассирше. – Два пирожка с картошкой, пожалуйста.

Позади раздался недовольный вздох.

Ликуя, Никита расплатился и, подхватив поднос с остальной едой, пошёл к свободному столику. Но только успел расставить тарелки, как рядом материализовался вездесущий Валеев и ухватил один из пирожков с тарелки.

– Эй!

– Спасибо, что позаботился обо мне, сладкий! – Тимур положил на стол тридцать рублей, подмигнул и смылся.

Не козёл ли?

Ну, ничего. Завтра суббота, очередь Валеева дежурить по блоку. Пора собрать все Пашкины носки и выкинуть их в толкан. Пусть Тимурочка охренеет от счастья.

*Речь об актёре, бодибилдере, мистере вселенная и т.д., и т.д. Александре Невском (Курицыне). Весьма комичный персонаж, который приписывает себе множество титулов и заслуг. Особо известен комплексом упражнений под аккомпанемент бессмертного «Уот так вот».

**Общежитие блочного типа представляет собой несколько комнат, обычно 2-3, объединённые в блок, имеющие общий небольшой коридор и санузел.

Ох, как же раскалывалась голова.

Никита с трудом продрал глаза и поднёс ладонь к глазам. Солнце со снайперской точностью светило ему прямо в лицо. Состояние организма ощущалось таким, будто он беспробудно бухал все выходные. И, пожалуй, куда менее обидно было бы, окажись это правдой.

Но нет, Соловьёв сначала готовился к зачёту, а потом до глубокой ночи рубился в «контру»*. Такое и раньше бывало, почему же сейчас он чувствовал себя девяностолетним?

Хорошо хоть Пашка свалил ещё в субботу, обрадованный до усрачки тем, что из-за вспышки новой вирусной фигни им разрешили в Универе свободное посещение. Но Никита был не дурак, он прекрасно знал, что свободное в их случае всегда означает обязательное. Впрочем, на первую пару он точно не пойдёт.

Взяв в руки телефон, он понял, что и к третьей не успеет. Чёрт, даже будильника не слышал. Ещё и от мамки пять пропущенных. Чем он опять прогневил богов?

– Ты звонила, ма? – та ответил почти мгновенно, будто дежурила у аппарата.

– Ты где есть, горе луковое? – в голосе родительницы звучало беспокойство. Что было относительной редкостью. Никита был хоть и единственным ребёнком в семье, но как с хрустальным с ним, слава яйцам, не носились. Предки у него вообще старались не кипишевать по пустякам. Да и сам Соловьёв обычно не давал поводов.

– На пару собираюсь, – честно признался Никита. Ну а что, всё равно свободное посещение. Пусть и почти двенадцать уже.

– Какую пару? – мать устало вздохнула. – Ты телевизор вообще не смотришь?

Никита посмотрел на телевизор. Тот пылился в углу. У них с Пашкой у обоих были ноутбуки, к чему им этот пережиток советского прошлого?

– Ма, ну ты же знаешь, что нет, – Никита сел в постели и потёр свободной рукой лицо. Он пригляделся и заметил под кроватью Гусева очередную пару чёрных носков. Вот гандозавр.

– Карантин объявили по всей стране, – сжалилась наконец мать. – Вещи собирай и живо домой.

– Твою же… – Никита застонал. – И на сколько?

– Пока на две недели. Давай, подмывайся, одевайся. Я пока билет тебе закажу!

– Угу, – буркнул Соловьёв и закончил звонок.

Он упал обратно на кровать и посмотрел в потолок. Не, карантин, наверное, даже в чём-то прикольно. Тем более, он давно не был дома. Поест наконец нормальной еды. Бате с чем-нибудь поможет. В «контру» порубится. Неплохие перспективы.

***

В коридоре Никита невольно бросил взгляд на дверь Валеева.

Тот все выходные хрен пойми где был, пришёл только вечером. Зато Соловьёв чувствовал тихую радость от того, что в субботу утром Тимуру пришлось с вантузом наперевес воевать с Гусевскими носками в толкане.

Сам Никита на его мат и вопли выйти не решился, слушал тогда под дверью комнаты и гаденько хихикал. Конечно, против него улик никаких, но лучше перестраховаться. Кто этого буйного знаете.