Таша Строганова - Чувства под замком

– Тшш, – успокоил он Никиту, который, казалось, ещё не пришёл в себя. – Я тебя не обижу.

Он говорил, а его вторая ладонь тем временем легла на худую грудь. Да, у Никита явно не было выдающихся мышц в этом месте. Но отчего-то его костлявое тело до одури заводило Тимура. Он всегда западал на такой типаж, дрыщей, как называл это его лучший друг. Но сравнивать Никиту с другими совсем не хотелось.

Он был особенным. Тимур уткнулся носом ему в волосы, вдыхая запах шампуня, а его пальцы совсем бесконтрольно трогали Соловьёва, подбираясь к соску. Наконец сжали, чуть потянули.

И тут Никита будто очнулся. Он задёргался и сумел вырваться, да Тимур и не держал его особо. Сразу и отпустил, как только почувствовал сопротивление.

– Иди ты нахуй, – выпалил Соловьёв и стрелой метнулся в свою комнату.

Тимур остался стоять перед захлопнувшейся дверью со стояком и сбившимся дыханием. Дожил, возбудился, потрогав чужой сосок.

Но он врал сам себе, думая, что всё это ничего не значит. И врал он себе также мастерски, как и Никита.

Никиту буквально колотило.

Влетев в комнату, он бросился на кровать и сел, сжав ладони между коленками. Сердце всё ещё бешено ухало, а грудь тяжело вздымалась. Вот же гад, подловил всё-таки. И что вообще это всё значило?

Несмотря на свои вечные доёбки и подколы, Тимур раньше никогда не распускал рук. А тут фактически зажал и облапал. Он что, тоже педик? То есть, просто педик. Без «тоже». Себя Соловьёв педиком не считал. А то, что его возбудил гейский минет, так это ещё ничего не значит. Может, он просто би.

Божечки, о чём он думает. Его только что щупал Валеев, и ему это понравилось, чёрт возьми. Какой позор. Если бы Тимур спустил руку с живота чуть ниже, сразу бы понял, как отреагировал на его прикосновения Никита. Как же хорошо, что там было темно.

Выдохнув, Никита наконец выпрямил спину и посмотрел на свою грудь. Соски всё ещё предательски торчали, будто намагниченные. Он осторожно коснулся их, вспоминая, как это делал Тимур. У Валеева оказались очень нежные пальцы. Они касались так мягко, но в то же время нахально. И как же это было приятно…

– Ненавижу, – простонал Никита и кинулся лицом в подушку. Он начал мутузить её, вымещая весь свой гнев и раздирающие душу на куски противоречивые чувства.

Наконец, выдохшись, он перевернулся на спину и взял в руку телефон, валявшийся рядом на кровати. Хотелось отвлечься на какую-нибудь ерунду, просто чтобы не думать о придурке Валееве.

В беседах группы и общаги было тихо, но Никита увидел запрос на новый чат с незнакомого номера. Открыв его, он снова застонал, на этот раз мысленно. Валеев преследовал его везде.

Тимур-мур-мур: «Прости, что напугал Я не подумал. Можешь спокойно выходить, не буду трогать»

Тимур-мур-мур: «Честно-честно»

Никита: «Да пошёл ты со своими шуточками, Валеев»

Отправив это, Соловьёв подыскивал гневный стикер, но Тимур успел ответить быстрее.

Тимур-мур-мур: «Я не шутит. Мне понравилось тебя трогать. У тебя очень бархатистая кожа»

Никита в ужасе уставился на экран. Потом перевёл взгляд на соседнюю стену, словно мог видеть сквозь неё. Он не верил своим глазам. Валеев действительно написал это?

Никита: «Ты спятил писать такое парню?»

Тимур-мур-мур: «Это нормально, когда парни нравятся друг другу»

Никита: «Возможно. Но причём тут я?»

Тимур-мур-мур: «Считай, что у меня хорошо развита интуиция ;)»

Тимур-мур-мур: «Я серьёзно. Можешь не прятаться больше»

Никита: «Отвали»

Закрыв телеграм, Никита ещё пару секунд пялился в экран. У него от смущения горели щёки. Что вообще происходит, чёрт возьми? Валеева, что, собаки покусали бешеные? А может, он новым вирусом заболел? Потому и несёт чушь.

Бархатистая кожа. Пиздец. Такое, наверное, только девчонкам говорят.

Закусив губу, Никита осторожно погладил себя по животу. И правда, приятно. Испугавшись, он резко одёрнул руку и сделал глубокий вдох.

Так, главное, не поддаваться на эту гейскую пропаганду. Этого Валеев и добивается, похоже. Чтобы Никита начал сомневаться в себе. Хренушки. Он сильный и стойкий. Наверное.

***

Ближе к ночи в комнате стало душно.

И Никита понял, что придётся открыть балкон. Так как всё ещё продолжали топить, а на улице при этом стояла шикарная тёплая погода, в закрытом помещении можно было свариться.

Он посомневался некоторое время. Из комнаты Тимура слышалась музыка. Впрочем, куда бы он делся. Они заперты в этой многоэтажной громадине. Конечно, можно было продолжать вести себя как идиот и прятаться, но Валеев ведь обещал не лезть. Хотелось верить в чужое благородство.