Влада Багрянцева - Вены Невы

– Что ты там смотришь? – прозвучало за спиной, и Даня неохотно захлопнул ноут:

– Изучал статьи этого Савелия. Хотелось убедиться, так ли он плох, как его малюют.

– И что ты скажешь о его статьях?

– Они дерзкие. Как будто обличая кого-то, он с ним умудряется заигрывать. Это не статьи человека, который просто любит поливать кого-то говном. Он с их помощью будто хочет получить ответ на свои вопросы, добиться внимания к проблеме и выслушать оппонента. Но и самолюбования там много.

– Меня радует, что уроки этикета и логики пошли тебе на пользу, мысли ты формулируешь неплохо, не то, что раньше, – произнес Виталий, становясь у него за спиной и опуская руки на плечи. Даня хорошо знал этот жест – значит Марш настроен на неторопливый, долгий секс с оральными ласками. Дане нравилось грубо и сильно, но так было только первое время, когда Виталий был голоден до него и никак не мог насытиться. Потом понял, что так может быть постоянно, глотать кусками блюдо, которое нужно есть вдумчиво – чистой воды кощунство, и открыл Дане мир нежных опытных ласк. Виталию было сорок два, и он умел и хотел открывать ему новое. Дане должно было исполнится девятнадцать – и он был жаден до любых ласк и любого внимания, которого не получал раньше.

– Но, – продолжал Виталий, разминая его плечи, – меня не радует твой интерес к этому человеку. Я ведь и приревновать могу.

Даня закатил глаза:

– Умоляю тебя! Смешно.

– В любом случае завтра же начнем вбрасывать дезу про твой роман с блогершей. Я уже выбрал – Маша Баунти, она делает обзоры на брендовую косметику. Вроде как даже поет… Придумаем легенду и я скажу, что делать дальше.

– Обязательно завтра начинать?

– Да, слишком уж часто нас видят вместе – учти и это тоже. Даже если у кого-то возникли сомнения по поводу наших сугубо рабочих отношений, пора их развеять.

Савва был из тех, кто зонт с собой не брал никогда. Потому что всегда действовал по ситуации – если пойдет дождь, он зайдет в кафе по пути и дождется такси, если не на байке, а если на байке – какой зонт?

У Саввы была спортивная «ямаха» на семнадцать литров, ядовито-зеленого цвета. Вообще-то он собирался купить черную, чтоб не выделяться и не слишком привлекать ненужное внимание, но с разбегу влюбился в эту. Помимо байка в его жизни была еще одна сильная любовь – написание фантастических романов, которые он публиковал под псевдонимом «Алексей Дэ» и которые неплохо продавались в сети. Обычный середнячок среди прочих, хотя его замечали и знали многие. Савва точно знал, что тот же Джон – поклонник Алексея Дэ, несмотря на то, что фыркал презрительно на Савелия Вермеера, называя его за глаза выскочкой. Савва мог бы подтолкнуть самого себя выше, на самую верхушку топов без особого труда, задействовав знакомства, но какой смысл тогда был во всем его творчестве? Популярности Алексей Дэ добился сам, поднимаясь с низов, как и Савва. Как раз это и было главной задачей – добиться любви читателя только благодаря усилиям своего ума и мастерству экскурсовода по придуманным мирам. Пиар и приспособленчество, шантаж и лесть были для него чужды как в самом начале карьеры, так и сейчас.

Савва давно смирился с тем, что в нем живут два человека – один мечтатель и лирик, другой прагматик и скептик. В обоих случаях он одинаково раскрывал свою душу, обнажая перед публикой все свои пороки и достоинства, вынимая поочередно из шляпы фокусника то пушистых белых кроликов, то их смердящие внутренности.

Конечно, реагировали по разному, но все равно одинаково – Алексею сыпались в личку оскорбления от хейтеров и признания в любви от поклонниц, Савве ломали ребра обличенные и вручали премию лучшего журналиста Питера – а один раз и России – такого-то года оценившие. В обоих случаях его все устраивало.

Савва родился и жил в Питере до семи лет, поэтому с молоком матери в него впитались «поребрики» и «парадные», вместо водолазок он носил «бадлоны», а вместо батонов покупал «булки». Потом отца перевели работать в Москву, там Савва пошел в школу и там же ее и закончил. А вот поступать на высшее вернулся обратно в Питер, потому что, что уж скрывать, где еще получать достойное образование, как не в культурной столице? Тем более, московская школа журналистики была жестче, а он хотел – глубже. Учился, несмотря на характер, на отлично, – еще бы, в семье учителей, – потому поступил на бюджет. Изначально собирался на филфак, но черт дернул выбрать журфак – наверное, из-за врожденной тяге к новому. Ему тогда показалось, что на журфаке будет куда интереснее, в чем он не ошибся.