Albireo MKG - Всё возьми

Энефрей вернулся на балкон.

– Вернулся? – тепло спросила Энефея на кельтском, – так что там дальше?

– Что воин был похож на меня, – на чистом кельтском ответил мальчик прабабке.

– Да, так вот, воин Фрей был потомком бога и эльфийской принцессы, он был храбрым, красивым воином… – запела Энефея очередной рассказ.

Искандер тихо выругался, прося у Элоха терпения.

XXXX

Вечером по улицам разливался запах праздничных яств. Все праздновали победу. В доме Аль-Дива тоже был праздник. Отец и братья Искандера праздновали победу. Амелик праздновал у себя. Но спустя несколько часов, семья Аль-Толь пришла поздравлять с победой Аль-Дива.

Энефея сказалась больной и ушла к себе рано. Северная принцесса не могла себя заставить праздновать победу над своим народом.

Эйшан сидела рядом с мужем, счастливая, надеясь, что теперь Искандер оттает. Ведь враги завоеваны.

Энефрей сидел за отдельным столом, с детьми. Он то живо принимал участие в разговоре, то задумчиво замолкал, глядя перед собой. Джаллал выгодно выделялся среди остальных детей, он был душой компании, его шутки были самыми искрометными и зрелыми, он был горд, справедлив и великодушен. У Искандера были красивые, достойные дети.

После угощения начались танцы. Эйшан, как многие в семье Аль-Дива, свято блюла канон – не пить вина. Гости, кто не считал это грехом пили молодое виноградное вино, сама Эйшан, как и ее муж, пили молодой виноградный сок со специями. Напиток не туманил мозг, но возбуждал чувства и легко веселил.

Дети ушли играть, Эйшан позвала мужа танцевать, Искандер, чтобы не обижать жену, согласился. Парой они были красивой.

Танцы во дворе знойной южной ночью, смех, эйфория, казалось, осязаемо висящая в воздухе, и в голову Искандера ударил хмель. Многие были откровенно пьяны. Эйшан смеялась, раскраснелась, она, всегда выглядевшая юной девочкой, сейчас словно бутон красивого цветка распустилась и заблагоухала. Эйшан звала Искандера в дом, томно, тяжело и пьяняще обещая радости рая. Мужчина шепнул, чтобы она ждала его, и ушел проветриться. Иначе грезам Эйшан грозило остаться без воплощения, Искандер, коснувшись головой подушки, сразу бы уснул.

Шейх вышел к фонтанам, плеснул воды себе в лицо. В голове вроде сразу прояснилось.

– …Я, когда тебя вижу, с ума схожу, Энефрей, – услышал Искандер голос своего родного брата – Халима. Кровь Искандера тут же вскипела, он бросился на голос.

– …Да перестань же ты вырываться, дурачок, поцелуй меня, я же тебе дядя… – голосом, севшим от страсти, шептал Халим.

Искандер увидел, что Халим сидит на скамье, удерживая извивающегося Энефрея у себя на коленях. Возбужденная плоть Халима, это было видно через белую тонкую ткань шаровар, упиралась аккурат между ягодиц мальчика.

– О… что ты со мной делаешь, Энефрей…

– Ты что творишь, собака?! – подлетел Искандер к брату, вырвал сына из объятий Халима. Мальчик встал рядом с отцом. Мужчина угрожающе поднялся со скамьи. Улыбнулся.

– Я хотел приласкать его, Искандер, но змееныш бежит любых ласк, как вальхан.

– Он не девка, чтоб его приласкивать, – голос Искандера был угрожающим.

– Что такого? Джаллал воин – с двух лет было видно, и тот не чурается! А этот, словно змей пригретый!

Искандер хлестнул Халима по щеке.

– Да что ж ты делаешь, брат?! – вскричал Халим.

– И зачем тебя земля носит, отребье, как только в твою шакалью голову пришло касаться внука бога, – прошелестел Энефрей на кельтском, облизнул пересохшие губы.

Искандер потерял дар речи. Фраза, интонация, тембр голоса напомнил прошлое. Шейх уже слышал эту фразу, почти слово в слово… мужчина склонился к сыну.

– Я хочу поговорить с тобой, жди меня у себя в комнате, – строго сказал Искандер.

Энефрей не знал, что отец знает язык Одина, мальчик знал, что так говорить взрослым он не имеет права, но мать, если бы была рядом, вряд ли захотела скандала, а бабка бы тоже никогда не выдала внука. Больше некому было знать этот язык. Мальчик не двинулся с места.

– Иди в свою комнату, – повторил Искандер настойчиво. Энефрей быстро исчез за деревьями.

Искандер развернулся к брату и сдавив его плечо, повел за собой, вглубь сада, чтобы не скандалить прилюдно.

– Опомнись, брат, Элох все видит, – предупредил Халим.

– Детей не приласкивают со стоящим членом! Не черни имя Элоха, – Искандер говорил сдавленно, от сдерживаемого гнева.

– Да оглянись вокруг! Кто не теребит Энефрея? Сам султан вожделеет его, и ласкает, и такова уж природа, чтобы, держа в руках красоту, член восставал.