Albireo MKG - Всё возьми

– Искандер Аль-Дива, – мягко, словно дикарю, назвал свое имя шейх.

– Вы знакомы? – вскинул бровь султан.

– Да, я думал навсегда потерял тебя, – продолжал ярко, зло улыбаться Фрей, не сводя глаз с Искандера, – это мой…

– Я голодна, – решила показаться невоспитанной дикаркой Тристакинния, перебив мужа. Она тоже похолодела, увидев Иску.

Искандер издевательски изломил уголок губ, перевел взгляд на Тристакиннию и улыбнулся. Она совсем не изменилась. Совсем. Тристакинния не смотрела на Искандера, и он, как всегда, не мог понять, что она чувствует.

– А, а это шейх Амелик Аль-Толь, если вы с ним тоже не знакомы, идем, моя дорогая, – Оснан сел за стол, Энефрей сидел у него на коленях, давая разрешение сесть остальным.

Остальные расселись за стол. Джаллал смотрел на молчаливую Лиму, похожую чем-то на его красивого брата. Айваз зло сощурил глаза, заметив заинтересованный взгляд либийца на сестре. Тристакинния исподтишка разглядывала Иску, он изменился со времени их последней встречи. Теперь это был не юноша, а мужчина. Раньше Иска двигался легко и изящно, теперь это был заматеревший величественный, опасный хищник. Он очень изменился, стал тяжелее, Тристакинния словно видела, то ли сгоревшее в муках, то ли замерзшее тогда, на севере, но почерневшее сердце Иски. Девушка, ее и женщиной-то язык не поворачивался назвать, старалась, чтобы ее взгляд не был заметен. Нечего бередить старые раны. Она не станет, но вот Фрей… ему, несомненно, доставит удовольствие издеваться над Иской.

Все приступили к завтраку, султан помогал есть Энефрею. Фрей разглядывал Искандера открыто, внимательно. Как он двигается, ест, даже дышит. Амелик свел брови, глядя на как-то закаменевшего друга и викинга.

– Какие глаза! – сказал Джаллал Лиме, на северном, благодаря теперь брата, который заставлял его сидеть с бабушкой, пока она рассказывала свои сказки, потому что отец приказал учить обоих сыновей, – за такие и умереть не жаль!

– Могу устроить, – мрачно пообещал Айваз.

Лима закрыла глаза. Нет, ее глаза принадлежат отцу и больше никому!

– Как ты смеешь!.. – вспылил Джаллал.

– Дети, вон. Вам накроют стол в саду, – свел брови султан, – если будет драка накажу обоих. Двадцать плетей.

Мальчишки недовольно поднялись из-за стола, и вышли из столовой, Лима тоже побрела за ними. Тристакинния встревожено смотрела дочери вслед. Энефрей было тоже собрался встать с колен Оснана, но мужчина удержал его.

– Все будет хорошо, дорогая, – обратился султан к Тристакиннии, – там еще две моих дочери, сверстники вашим.

Северянка успокоилась.

Фрей словно не заметил стычки, разглядывая Искандера.

– Как вам Либия? – спросил Оснан, северных гостей.

– Спасибо, у вас красивая страна, – вежливо ответила Тристакинния.

– Ну да, стало намного лучше, – согласился Фрей, плотоядно глядя на Искандера.

Шейх игнорировал Фрея, задумчиво глядя на Тристакиннию. Сердце не пело, а стучало тяжело. Амелика глодало любопытство, но спросить, что происходит он не мог. Гости знали ларабавский.

– Как ты живешь, Иска? – тепло спросила Тристакинния и вспыхнула.

Фрей красиво, коротко рассмеялся.

– По воле Элоха, прекрасная Тристакинния. А как живешь ты?

– Хорошо, – ответила она, благодарно улыбнувшись, за то, что мужчина не заметил привычного ей обращения.

– У тебя красивые дети, – сказал Искандер.

– Да… – Тристакинния чуть не начала говорить о детях, но опомнилась, что это может быть просто комплимент, и не стоит заострять на нем внимание. Девушка хотела говорить, говорить о чем угодно, пусть бы даже это было невежливо, только бы не ощущать издевки Фрея, витавшей в воздухе, но ей, как назло, ничего не приходило в голову. Султан молчал, что-то происходило, но мужчина не мог уловить что. Он занимался Энефреем, наблюдая за шейхом и северянином, почему-то почувствовав бешеное возбуждение.

– Тебе идут длинные волосы, – сказала Тристакинния и снова осеклась.

Фрей фыркнул от смеха, с интересом посмотрев на жену, будто пытался понять, она продумано так спасает ситуацию от него, или у нее, как всегда, это случайно выходит. Искандер, не сдержавшись, выдохнул усмешку.

– Да, спасибо.

Девушка решила молчать. Но молчание было почему-то страшным и пугало ее. За столом только что не искрило, Амелик почувствовал какое-то первобытное возбуждение, и даже хотел вскочить из-за стола, невзирая на султана и уйти в сераль. После вопроса Тристакиннии у него появились некоторые догадки.