Маркиз Сад - Эрнестина

– Сударь, что означает это уединение, это пугающее безмолвие... эти тщательно запираемые двери, эти едва пропускающие свет окна? Столько предосторожностей вызывают у меня тревогу... Где Герман?

– Присядьте, Эрнестина, – говорит сенатор, усаживая ее между собой и Шольц... – успокойтесь и выслушайте меня. С той поры, как вы покинули Норрчёпинг, произошло немало событий. И тот, кому вы отдали свое сердце, к несчастью, оказался его недостоин.

– О Небо! Вы меня пугаете.

– Ваш Герман – негодяй, Эрнестина. Теперь остается выяснить, не принимали ли участие и вы в крупной краже, которую он учинил в доме госпожи Шольц. Вы тоже под подозрением.

Эрнестина гордо поднимается, движения ее уверенны.

– Вот и раскрылись ваши уловки, граф, – твердо произносит она. – Да, понимаю, как неосмотрительно поступила... Теперь все пропало... Я в руках злейших врагов... И мне не миновать нависшей надо мной беды...

И, упав на колени, с воздетыми к небу руками, восклицает:

– Всевышний! Ты – мой единственный заступник, не отдавай невинность на поругание злодейству и пороку!

– Эрнестина, – говорит госпожа Шольц, поднимая ее против воли и усаживая на прежнее место, – вам здесь надлежит не молиться Богу, а отвечать за содеянное. Сенатор пока вас не обвиняет. Ваш Герман украл у меня сто тысяч дукатов. Затем он намеревался похитить вас – но тут, к счастью, все стало известно. Герман арестован, однако деньги не найдены. Он же отрицает, что присвоил их. Все это позволяет предполагать, что деньги переданы вам. Тем временем, дело Германа принимает самый дурной оборот. Свидетельские показания не в его пользу. Многие жители Норрчёпинга видели, как ночью он выходил из моего дома, пряча под плащом мешки. Преступление окончательно доказано, и в настоящее время ваш любовник находится в руках правосудия.

– Герман виновен! Эрнестина под подозрением! И вы, сударь, поверили?.. Вы могли поверить в такое?

– Эрнестина, сейчас у нас нет времени ни для обсуждения этого дела, ни для долгих размышлений. Нам остается лишь, не теряя ни минуты, принять решительные меры. Мне не хотелось расстраивать вас понапрасну, и прежде чем действовать, я сначала ознакомился со всеми обстоятельствами дела. Мне стало ясно, что против вас – нет ничего, кроме подозрений. Поэтому я постарался уберечь вас от унизительного заключения. Я пошел на это лишь ради вас и ради вашего отца. Что же до Германа – тут ничего не поделаешь, он действительно виновен... хуже того, милая моя, содрогаюсь, произнося эти слова... он приговорен.

Эрнестина бледнеет:

– Герман приговорен... Он – сама невинность!.. О Небо праведное!

– Все еще можно поправить, Эрнестина, – живо продолжает сенатор, заключая ее в объятия, – все еще можно поправить, поверьте... не противьтесь больше сжигающему меня пламени, окажите мне немедля милости, коих я от вас добиваюсь, и я тотчас побегу к судьям... они там, Эрнестина, – Окстьерн указывает в сторону городской площади, – они собрались, чтобы завершить эту жестокую расправу... Я помчусь туда... принесу им сто тысяч дукатов, заявлю, что недоразумение произошло по моей вине. Госпожа Шольц также откажется от обвинений против Германа и удостоверит: в недавно произведенных счетах выявилось, что утерянная сумма учтена дважды. Словом, я спасу вашего возлюбленного... Я сделаю даже больше – сдержу данное вам обещание и через неделю вы станете его супругой... Произнесите «да», Эрнестина, не будем терять времени... подумайте, какой суммой я жертвую... в каком преступлении подозревают вас... в каком безвыходном положении Герман... и какое счастье вас ожидает в будущем, если вы утолите мои желания.

– Мне – дойти до такой низости! И ее ценой оплатить отмену наказания за злодейства, которые ни я, ни Герман никогда не совершали?!

– Эрнестина, вы в моей власти. То, чего вы так опасаетесь, произойдет и без вашей добровольной капитуляции. Милости, о которой я прошу, я могу добиться и без обещания вернуть вам возлюбленного. Как видите, я готов сделать для вас даже больше, чем это необходимо для выполнения моего условия... Время не ждет... через час будет уже поздно... через час Герман будет мертв, а вы все равно будете обесчещены... Подумайте: отказом своим вы погубите вашего любовника и не спасете вашего целомудрия. Принеся же в жертву целомудрие – ценность надуманную – вы подарите жизнь тому, кто для вас действительно бесценен... и более того, вскоре заполучите его в свои объятия... Верящая всему без разбора, лжедобродетельная девица, твои колебания преступны!.. Согласившись, ты теряешь иллюзорное благо... отказавшись – убиваешь человека, приносишь в жертву человека, которого ты почитаешь самым дорогим на свете... Решайся же, Эрнестина, решайся, даю тебе пять минут на размышление.