Гавриил Кротов - Мы будем вместе. Письма с той войны

Бойцы разговаривают неестественно громко, вспоминая все случаи ночного штурма, иронизируя, только о погибших вспоминают с грустью, но каждый чувствует себя живым. Завтрак и сон. Командир объявляет итог. Высотка взята, более двадцати убитых, 16 пленных. Наша тройка награждена.

Беззаботно храпят бойцы. Сотни снарядов пролетают над ними, десятки мин взрываются невдалеке, но Горбунов улыбается во сне. Что видит он? Ивакин снова балагурит: «Попал парень в отпуск». Кто-то вскрикивает, кто-то бормочет бессвязно, кто-то скрипит зубами.

Отошла гроза. Не чувствует Туманов, что осталось жить ему семнадцать часов. Глубоко дышит Казанцев ещё не простреленной грудью.

Пока ещё греет ласковое солнышко и радует своей красотой золотая осень.

Вот коротенький эпизод тех дней, когда началось наше знакомство. Не страшен тебе контраст такой обстановки и дружбы? Наверное, в эту ночь я завоевал счастье дружбы с тобой.

Сегодня праздник, но если не будет твоих писем, то праздника не будет.

Был парад. Я шёл в краснознамённом взводе. Выступал. И если бы ты слышала, то, наверное, понравилось бы. Сейчас перерыв, и я устроил тебе серию рисунков Жукова «Ленин». Мне очень нравится. Особенно Ленин в гимназические годы. Муся, давай собирать альбом гравюр, лито и иллюстраций. У меня была чудная коллекция, но… Всё, что будет встречаться мне, я буду высылать тебе на паспарту. Размеры: 10x15, 15x22, 22x30. Это даёт возможность оформить рисунки любого размера, кроме альбомных. Согласна? Буду высылать.

Зовут «командовать парадом». На повестке дня несколько литров. Офицеры волнуются. Пришёл герой Советского Союза Шепелёв. Иду.

2.5.44. Ясное солнечное утро.

Вчерашнее командование «парадом» кончилось тяжёлой контузией, так как на всю офицерскую компанию было выпущено мной несколько «снарядов», в том числе «фердинанд». После такой канонады доблестные лыцари полегли, аки убиенные. Сейчас, охая, просят «лекарства». Адресую их к врачам, чертям и по другим очень запутанным адресам.

Почты вчера не было, и сегодня имею три письма: два твоих и одно от Кузьминой Фаины с приветом от тебя, с табаком и тремя спичками.

Милая Муся, прости меня за мою подлую, незаслуженную обиду, брошенную по адресу твоих родителей. Злиться-то мне надо не на них, а на условия, которые сковывают меня. Прости, и этого не повторится.

Вот с упрёком в «низкой мести, недостойной мужчины», я не согласен. Сделано это не с целью «уколоть», «уесть» тебя, и согласись сама, что это выражение было неправильным. Замечание сделано по праву дружбы. Свои замечания пиши, не стесняясь. Правда, трудно сейчас заниматься слогом, следить за своей речью, но всё же я стараюсь следить за собой. Поверь, что это нелегко. В разговоре мне нельзя резко отличаться «умным» настроением речи, что неприятно будет отдалять меня от моих товарищей. Но когда-нибудь я займусь этим. Отстал я сильно. Но ведь теперь у меня будет критик, который поможет мне. Да?

Муся, посылаю тебе книгу о Ленине и рисунки. Книга мне очень понравилась, и я знаю, что ты любишь Его, Чехова и Левитана. Скоро я буду иметь возможность собирать очень красивые гравюры и рисунки, книги. Буду высылать тебе. Благо бандероли разрешают посылать. Может, тебе покажется смешной моя страсть к коллекционированию. Нет, кажется, ты тоже любишь это.

Как хочется вместе делать любимое дело! Ты преподаёшь литературу, а я готовил бы тебе иллюстрации к каждой теме. Да, пошлю тебе «Мцыри» и «Калашникова» 48 48 «Песнь о купце Калашникове». . Но я помню твоего Лермонтова и многое скопировал бы для сопровождения темы (свою историю я всегда сопровождал этим). Нет, работали бы мы с тобой неплохо.

Скоро, скоро это будет. Мы на пороге величайших событий. Это не слова. И твой Ганя будет участником их. Пусть не смущает тебя это затишье на фронтах. Мы ближе к победе, чем при продвижении. Чертовски интересно жить и участвовать в создании истории, хотя бы незначительной пылинкой.

<���…> 49 49 Один лист письма, видимо, утрачен. (Прим. Я. Г. Кротова.) Доходят ли до тебя мои автобиографические письма? Послал я их много.

Милая, ты не обижаешься за мои советы об устройстве твоей жизни? Они даны совершенно беспристрастно. Твои успехи мне дороже личного счастья. И в жизни я хочу, чтобы ты осталась тем, кто ты есть, не подчиняя свою волю кому бы то ни было (это чудно сказано у Лондона). Если ты будешь учиться и кончится война, я буду или в Москве, или ОЧЕНЬ близко к ней. Да и вообще я должен поработать с Семёном, но планов строить не могу, пока не имею для них оснований, а без фундамента трудно строить.