Александр Кира - Санузел

Ситуация гражданского невнимания — вероятно, единственная, в которой мы ведем себя так же «вежливо», как привыкли вести себя англичане или японцы. Мы инстинктивно понимаем, что работа тонких поведенческих механизмов, гарантирующих приватность нам и соседям, зависит и от них, и от нас. «Уединение от» в этом случае становится и «уединением для».

Если понаблюдать за паттернами поведения в любом мало-мальски вместительном мужском туалете, станет ясно: почти всегда мужчина, который хочет воспользоваться писсуаром, первым делом постарается найти такой, рядом с которым писсуары тоже свободны. Уже во вторую очередь он будет искать писсуар, который почище. Только если туалет переполнен, мужчина согласится сносить слишком тесное соседство с другими {8} . Если он нарушает данный паттерн, это сразу же выглядит подозрительно и вызывает у других беспокойство, агрессию и тому подобное. Это касается, хотя и в меньшей степени, также унитазов и раковин. Предполагается, что по возможности человек будет избегать не только визуального, но и какого-либо физического контакта с другими. Такое поведение отчетливее всего проявляется в общественных гигиенических заведениях, но оно же действует в других «общественных» местах: в автобусе, метро, на скамейке в парке.

Впрочем, существуют любопытные и говорящие примеры прямо противоположного поведения, особенно в ситуациях, когда людей заставляют поневоле существовать в интимной обстановке. Так, на войне, в армии, в закрытой школе складываются тесные братства. Один автор рассказывал о пережитом на Второй мировой войне:

Все туалетные табу на время войны были отброшены. У нас была одна уборная на пятьдесят человек, и мы все по очереди чистили ее. Целая симфония из потуг, запахов, звуков сливаемой воды! На кабинках не было дверей, уединиться у писсуара было невозможно. Справлять естественные потребности означало подвергаться громогласной и подробнейшей критике: товарищи безжалостно отзывались о ваших половых органах; оценки были разными — от насмешек до чистого восхищения. Сыпались остроумные замечания о том, как вы испражняетесь; в ученых сносках уделялось внимание и манере выпускать газы. После дискуссий со знатоками вы по-новому смотрели на свою технику мочеиспускания: какой рукой держишь? а может, обеими? а может, вообще без рук? а сохраняешь ли при этом невозмутимый вид? Скоро мы научились браво размахивать гениталиями и хвастаться своей туалетной изощренностью. А к тем, кто скромничал, моментально и навсегда приклеивался ярлык: гомик {9} .

«Уединения для» в строгом смысле в общественном туалете можно достичь примерно так же, как дома. Для этого туалеты располагают так, чтобы они выглядели как можно скромнее и незаметнее, используют отвлекающие звуки (чаще всего — шаблонную музыку), проводят вентиляцию и прочее.

Однако иногда проектировщики общественных туалетов слишком увлекаются, особенно в части незаметности. Многие туалеты настолько незаметны, что случайный прохожий их не найдет. Несколько лет назад в Великобритании проводилось исследование общественных заведений, и авторы писали:

Не все знают, как проще всего найти в Халле [33]общественный туалет: нужно спросить, где ближайший памятник королю {10} .

Другой автор рассуждает:

Как найти туалет? Архитекторам стоит помнить, что эта проблема особенна важна для дам, которым скромность не позволяет задать вопрос. Но и сделать туалет таким заметным, что мимо него никак не пройти, даже если он вам не нужен, тоже нельзя. В него настоящая дама не зайдет. По-моему, в игре «поиск туалета» женщина, получившая архитектурное и градостроительное образование, имеет определенное преимущество. Без сомнения, есть какие-то законы, которым, сознательно или нет, следуют архитекторы {11} .

И далее задается резонный вопрос: будут ли понятны незнакомцу, к которому вы обратитесь на улице, слова «удобства», «дамская комната», «одно место»?

Относительность культурных норм также обнаруживается, когда заходит речь о том, насколько закрытыми должны быть кабинки с унитазами. Во многих европейских странах принято, чтобы стены и двери были от потолка до пола и образовывали, таким образом, отдельное помещение. В США мы, напротив, довольствуемся перегородками, которые начинаются на высоте примерно 300 мм от пола и заканчиваются на высоте 1700 мм. Двери у таких кабинок обычно запираются. Многим европейцам это не по нраву. В других местах, особенно в военных учреждениях, школах и на некоторых заводах, можно увидеть просто ряд ничем не огражденных унитазов. Приватность здесь преднамеренно искореняется по определенным психологическим и институциональным соображениям.