Александр Филатов - Маршрут в прошлое - 2. (Будни НИИ Хронотроники.)

Вот и сегодня, готовясь к поездке после большого, почти месячного перерыва, он собирал сведения о возможных нововведениях, которые могли бы осложнить его работу, и услышал рассказ о том, как неделю назад „на лебедях”, как называлась одна из заправочных станций в Польше, ограбили ночью калининградский автобус. А около месяца назад был дочиста обобран пассажир, ехавший в Германию в поезде и не побеспокоившийся о том, чтобы проверить дверные запоры в купе: в результате этой небрежности лишился не только денег (кстати – чужих), но и здоровья – газ, которым его, спящего обработали, оказался слишком зловредным.

Однако, подняв сиденье своего нижнего места, Алексей Витальевич опешил: места для сумки отсутствовало. Всё пространство было заполнено аккуратно уложенными литровыми картонными коробками, выглядевшими наподобие немецких молочных. Фёдоров опустил крышку на место, оправил постель и поставил свою сумку поверх неё. Переложив в карман рубашки паспорт и билет из внутреннего кармана пиджака, он повесил его на вешалку, достал из сумки дорожное чтиво и, раскрыв тоненький томик в бумажном переплёте, стал напряжённо размышлять над тем, как же следует поступить. Стороннему наблюдателю показалось бы, что пассажир полностью поглощён Гарднером и его излюбленным персонажем Мэйсоном.

Было совершенно ясно, что он оказался в купе, которое используется для контрабанды в Польшу довольно крупной партии алкоголя. Ясно также, что одним из главных лиц при этом является проводник-поляк. Алексей запер дверь и на мгновение вновь приподнял полку. Да, это действительно коробки с водкой. Он, правда, никогда такой расфасовки в продаже не видел, но это и не удивительно: спиртного он не пил и покупал его лишь в крайних случаях – когда нужно было рассчитаться с кем-то, кто предпочитал именно такой вид валюты – „жидкой конвертируемой“. Опустив полку на место и оправив постель, Фёдоров открыл замок. Только он успел вновь взяться за книгу, как в купе зашёл попутчик – развязного вида, что-то непрерывно жующий, стриженный почти „под ноль“ круглолицый молодчик. Одет он был в тренировочные штаны, кожаную куртку, обут – в кроссовые туфли, которые никак не подходили к куртке строгого делового покроя.

– Ну, ты куда едешь? – бесцеремонно тыкая и не поздоровавшись, неприятно растягивая гласные, спросил попутчик.

Алексей Витальевич оторвался на секунду от книги, которой якобы был увлечён, жёстко глянул на новоявленного попутчика и, промолчав, возвратил свой взгляд к книжному тексту. Помедлив секунду, Фёдоров закрыл книгу, нарочито медленно положил её на полку рядом с собой. Потом медленно перевёл взгляд на попутчика, стараясь придать ему возможно наиболее жёсткое выражение, и уставившись прямо в глаза попутчика, также медленно и предельно грубо произнёс:

– Вот что! У тебя – свои дела, а у меня – свои! Моих дел – лучше не трогать!… И… не знать о них! Ясно?!

– Да не… Я ж так… – сразу смутившись, неожиданно жёсткого тона и диковатого взгляда Фёдорова, ответил попутчик, очевидно отнеся его к разряду особо „крутых“ и „деловых“, – Пойду, покурю…

Поставив попутчика „на место“, Фёдоров одновременно проверил, а не имеет ли этот тип какого-то отношения к алкогольной контрабанде: выходило – не имеет. Другого же тона такие субчики не понимали. Вернее, относили интеллигентность и вежливость к проявлениям слабости, а, значит, убеждались в своём праве считать себя выше таких „интэлигэнтов“ и использовать их в своих целях.

„Что-то попутчик долго не возвращается со своего курева“, – подумалось Алексею, и тут его недавний собеседник появился в купе, подхватил свою сумку и счёл нужным пояснить:

– Нашёл тут местечко поудобнее – тоже нижнее… Ну, бывайте!

Это было чем-то небывалым: чтобы так просто сбежал такой вот субчик – явно приблатнённый, привыкший полагаться не на свои куриные мыслительные способности, а на кулаки, да на „братанов“ из своего круга! Похоже, без некоторых советов со стороны проводника не обошлось. Но тогда выходило, что проводник Фёдорова, что называется, подставляет, будучи не вполне уверенным в российской таможне: то ли не знает, та ли смена будет, то ли не получил подтверждения тому, что „всё проплачено“. Такие дела в одиночку не делаются: в крупной контрабанде всегда замешаны и обе таможни, и… другие лица.

Оставшись в купе один, Алексей Витальевич взялся за книгу, пытаясь вникнуть в предстающий перед его глазами текст. Ничего не выходило: слишком уж неприятной и непредсказуемой была ситуация, в которую он попал. Ни высадка из поезда, ни попадание под „выборочный таможенный контроль“ ему не улыбались. Ведь он и сам вынужден вести контрабанду. Только что, перед посадкой в поезд, явился его заказчик с каким-то парнем не мелких размеров. Явился и вручил… на целую тысячу марок меньше, чем было условлено. Заказчику превосходно была известна и цена трёхлитрового „Опеля–Монтери“, и размер расходов на его доставку своим ходом! Мало того, и относительно гонорара Фёдорова было заявлено: „Потом! После доставки… Всякое может быть… Надо сначала работу сделать!“ А ведь заказчик прекрасно знал, что свою „зарплату“ Фёдоров просит вперёд именно как „НЗ“ на всякую непредвиденную случайность вроде придирки польских полицейских. Последние, ох, как любили цепляться к тем, кто ехал по территории Польши на дорогих машинах!