Юлий Дунский: Время собирать камни

Командующего дивизией, моложавого генерал-майора, комендант перехватил, когда тот уже собирался уезжать. Генерал сидел в камуфлированном «виллисе», а комендант стоял на мостовой и рассказывал:

— Они минировали заводы, вокзалы, театры… Даже больницы… И всюду оставляли мины замедленного действия…

— Погоди. Когда это было? — перебил генерал.

— В августе прошлого года.

— Так эти объекты давно взлетели на воздух.

— В том-то и дело, что нет, товарищ генерал. Если, конечно, верить немцу… Он говорит, там стоят взрывные устройства с замедлением на десять-двенадцать месяцев.

— Это что-то новое, — с сомнением сказал генерал.

Комендант энергично кивнул:

— Вот именно. Ихний командир по фамилии Шнайдер ставил устройства своей собственной конструкции. Этот Шнайдер закоренелый фашист, мерзавец высшей пробы. Расчет у него такой: кончится война, начнется мирная жизнь, люди вернутся на свои места — тогда и пойдет рвать. Он своим минерам так и говорил: «Чтобы вспомнили нас и больше никогда не забывали!».

Водитель и сидевший рядом с ним адъютант голов не поворачивали, но слушали разговор с напряженным вниманием.

— А этот твой немец? — спросил генерал. — Как он тебе показался?

— Затрудняюсь сказать, товарищ генерал… Вроде, не врет, но в душу ведь не залезешь.

— Поедем к тебе. Сам посмотрю па него, — решил генерал и повернулся к адъютанту: — Позвони Харитонову, что я задерживаюсь. Садись, подполковник.

Комендант сел рядом с генералом, и «виллис» тронулся. Сзади ехал пустой «БМВ» коменданта.

— Захватим по дороге дивинжа и кого-нибудь из особистов. — Генерал подпрыгнул вместе с «виллисом» на ухабе. — Комендант! Мостовые надо чинить. Твоя святая обязанность.

Теперь в кабинете коменданта собралось много народу. Рудольф Онезорг стоял посреди комнаты, и со всех сторон на него сыпались вопросы:

— А что привело вас к нам? — спрашивал седой замполит. — Вы немецкий коммунист?

— Я немецкий лейтенант. — Онезорг, естественно, робел от такого количества высших офицеров, но говорил отчетливо и твердо, переводчику легко было переводить за ним. — Ни в какой партии я не состоял.

— Но вы, по-видимому, сочувствуете новой демократической Германии? — продолжал допытываться замполит. Он был настроен к немцу доброжелательно.

— Не знаю… Мне неизвестно, какая она будет. А пока не увидишь своими глазами, как можно судить? Но конечно, я надеюсь на перемены к лучшему.

Этот ответ произвел неблагоприятное впечатление. Замполит нахмурился. «Дивинж», дивизионный инженер, поглядел на генерал-майора:

— Разрешите, товарищ генерал? — Он повернулся к немцу: — Сколько объектов заминировала ваша команда?

Не ожидая перевода, Онезорг ответил по-русски:

— Восемь… Большие фугасы.

— Какой характер взрывных устройств?

— Химические взрыватели, инерционные… — Это Онезорг говорил уже по-немецки. — Магнитные… Все мины ставились на неизвлекаемость. В двух случаях дублировались минами-сюрпризами, которые должны взорвать основной заряд. Взрывные устройства нестандартные, конструкции капитана Шнайдера.

Дивизионный инженер только головой покачал. Со своего места встал майор-особист:

— Разрешите, товарищ генерал? Этого капитана Шнайдера мы как раз разыскиваем. По другим делам. Им занимается старший лейтенант Кудин.

— Вызовите Кудина, — велел генерал и повернулся к Онезоргу: — Вы же прекрасно понимали, что от ваших мин погибнут ни в чем не повинные люди — женщины, дети, может быть… Как у вас рука поднялась?

Глядя в пол, Онезорг ответил:

— Я выполнял приказ. Если бы я отказался…

— Но ты ж мог саботировать! — раздраженно перебил генерал. — Разъединить какой-нибудь проводок. Хотя бы предупредить кого-то из местных. Ты ведь говоришь по-русски!

Онезорг поднял на него глаза:

— Мог… Наверно, мог… Но как бы вам объяснить? На войне человек не ведет себя по-человечески.

— Смотря какой человек, — буркнул комендант.

А Онезорг продолжал:

— Это было как психическая болезнь, как припадок буйства. А теперь я очнулся. Теперь мне стыдно и страшно.

— А вы понимаете, что мы вас можем судить как военного преступника? — спросил молчавший до этого полковник.

Со всех сторон на немца смотрели глаза русских офицеров — жесткие, враждебные, испытующие. Онезорг вытер пот со лба.

— Да. Это я понимаю. Я об этом думал, когда шел сюда.

Приоткрылась дверь. — Товарищ генерал, по вашему вызову прибыл! — На пороге стоял старший лейтенант, тот самый, что отчитывал солдата, стрелявшего в Онезорга. Увидев немца, он даже забыл о субординации. — Поймали все-таки?!