Александр Михайловский - Время собирать камни. Том 2

14 (01) октября 1917 года, Полночь. Петроград. Казачьи казармы на Обводном канале.

Эти трехэтажные здания строгого казенного вида на берегу Обводного канала знал каждый петербуржец. В них уже более полувека располагался Лейб-гвардии Казачий полк, сформированный из лихих наездников, выходцев с берегов Тихого Дона. Правда, сейчас, когда уже четвертый год шла страшная и кровавая мировая война, настоящих гвардейских казаков в этих казармах практически не осталось, так что в солдатских и офицерских корпусах жили обычные станичники из казачьих полков.

Большая часть их уже успела повоевать, понесла немалые потери, вдоволь хлебнула лиха, и была отведена в Петроград на переформирование. Здесь полки и застряли в ожидании приказа, который решил бы их судьбу. Правда, на фронт никому из казаков уже не хотелось: воевать неизвестно за что, нести потери и кормить вшей на фронте. И это в то время, когда другие – окопавшиеся в тылу интендантские крысы, и мальчики из богатых семей в мундирах «земгусаров» – разворовывали военное имущество, набивали карманы шальными деньгами из государственной казны и целыми вечерами не вылезали из дорогих ресторанов, прогуливая наворованное в обществе дорогих проституток.

Нельзя сказать, что казачки сочувствовали большевикам, но и за правительство Керенского они отнюдь не рвались класть свои головы. Во время передачи власти, когда юнкера в военных училищах попытались выступить против нового правительства, казаки заявили прибывшим сладкоголосым агитаторам, призывавшим их «спасти Россию от новой власти, возглавляемой немецкими шпионами Лениным и Сталиным», что они хранят политический нейтралитет, и в столичные политические игры играть не собираются. Пусть господа политики поищут дураков в других местах.

К тому же многие из станичников сразу засомневались насчет «немецких шпионов». Ведь в газете «Рабочий путь», которая дошла и до казачьих казарм, сообщалось, что эти «шпионы» уже ухитрились как следует врезать германцам при Моонзунде. «Вот так шпионы! – думали казаки. – У германцев, почитай, целый корпус в море бесследно сгинул. Не, братцы… – чесали они в затылке, – что-то тут не так. Пообождать надо и приглядеться, а то как бы впросак не попасть…»

Об этой самой большевистской эскадре, корабли которой отличились в сражении с германцами, среди казаков ходили самые разные слухи. Также поговаривали и каких-то не менее таинственных войсках, что должны со дня на день прибыть в Петроград. Возможно даже и такое, что эти войска уже прибыли, просто казаки, в силу своей оторванности от городских новостей, этого просто не заметили.

Старший урядник Горшков клялся и божился, утверждая, что, находясь у своей зазнобушки в Стрельне, своими глазами видел какие-то удивительные боевые машины, двигавшиеся по Петергофскому шоссе в сторону Путиловского завода.

– Братцы, – говорил старший урядник, размахивая зажатой в руке дымящейся трубкой-носогрейкой, – было это, значится, аккурат двадцать девятого. Сижу я, стало быть, у Катьки, чаи с вареньем гоняю – тут шум, грохот, лязг… Ажно дом затрясся. В окно выглядаю, смотрю – по Петергофскому шоссе прут такие чудные железные коробки. Каждая с твой сарай размером, и с пушкой не меньше трехдюймовки – вот ей-Богу! И прут, и прут, и прут, и прут… Братцы, я до двух десятков, досчитал и сбился. И у каждого на боку знаки – белый номер из трех цифирей и флаг андеевский. Я, братцы, с августа четырнадцатого на фронте. Все довелось повидать, но вот такое впервой…

Учитывая, что старший урядник два года был на фронте, где за отменную храбрость и находчивость получил два «Георгия», в военном деле он разбирался неплохо, и о разной боевой технике знал не понаслышке.

Хорунжий Тимофеев, в свою очередь, рассказал, что, прогуливаясь по Кирочной утром все того же двадцать девятого сентября и проходя мимо Таврического сада, он стал свидетелем удивительнейшего события. Дескать, в сад, на площадку, на которой раньше богатые горожане обучались верховой езде, прямо с неба опустился странный аппарат с двумя винтами сверху, а на борту андреевский флаг намалеван. Из аппарата, как заводные, повыпрыгивали какие-то чудные солдаты, в невиданной ранее пятнистой форме, вооруженные такими же невиданными карабинами. Они что-то выгрузили, что-то погрузили в этот аппарат, после чего тот свечой взмыл в небо и умчался куда-то в сторону Выборга.