Борис Шапталов - Изнанка российско-украинского конфликта, или Как поссорились соседи

Импортозамещением предстоит также заменить иностранную сельхозпродукцию отечественной. Звучит приятно. Если не обращаться к цифрам.

В 1990 году поголовье крупного рогатого скота в эпоху кризисного советского хозяйствования составляло 57 миллионов, к моменту политики импортозамещения в начале 2015 года — 19,5 миллиона. Число коров уменьшилось с 20,5 до 8,6 миллиона. Посевные площади сократились со 117,7 миллиона гектаров в 1990 году до 78 миллионов гектаров к 2014-му. Спрашивается: во сколько обойдется восстановление порушенного и где найти желающих ходить за коровами и пахать землю? Ведь народ ныне больше тяготеет к работе в офисах. Разве что вьетнамцев и китайцев пригласить? Всего несколько миллионов. Именно это предлагал бывший советник президента А. Илларионов — большой поклонник свободного движения рабочей силы, а ныне видный автор «шестой колонны». Впрочем, можно не заморачиваться: что-нибудь да импортозаместится. А так двойная выгода: сначала заработали на разрушении, теперь на восстановлении. А в целом надо иметь в виду, что как ни парадоксально это звучит, но ныне восстанавливать порушенное будет труднее, чем после Великой Отечественной войны. Тогда была система, заточенная под мощное развитие и соответствующие кадры, а теперь нет ни того ни другого, ибо 25 лет воспитывались менеджеры, «заточенные» под распил, доение и замещение импортом отечественного производства. Понятно, что есть отдельные люди, которые способны созидать. Но речь идет не о том, что где-то кто-то как-то что-то не без этого, а о всероссийском проекте для 100 миллионов человек. И не стоит забывать, что промышленность и сельское хозяйство страны (Украины тоже) никак не могут выйти даже на советский уровень! Российский бизнес с 1990 года ориентирован не на то, чтобы шибко сильно развивать экономику. У него были другие задачи, и он с честью их выполнил, отправив за рубеж на триллион долларов капиталов и опустив страну до категории «развивающейся». И если бы государство не вернулось в экономику и не спасло остатки авиа-, авто-, судо-, станкостроения, то Россия перешла бы в ранг «недоразвитых». А теперь надобно значительной части бизнеса отвергнуть свою спекулянтскую сущность и повернуть на 180 градусов… И как это ему, интересно, сделать?

Чтобы двинуться вперед всерьез, а не понарошке, надо предпринять нетривиальные ходы. Прежде всего — повторюсь — обмануть Систему, сбив ее настройки с потребления и доения имеющихся национальных богатств на подлинное развитие. Ясно, что с помощью доброго слова и ласкового увещевания этого не достичь. Но и прибегать к репрессиям тоже невозможно. Не те времена. Остается придумать нечто особое и в то же время апробированное в истории. И такой способ есть! Это ситуация внешней опасности; то, что в советское время называлось «сложной международной обстановкой». Многим памятен рывок 1930-х годов под лозунгом «Если не догоним развитые страны — нас сомнут» и те результаты, что были достигнуты. Но если угрозы надвигающейся войны нет, тогда как быть? Тогда ее можно создать искусственно. Что и было сделано. Отсюда странности в присоединении Крыма и маневры вокруг Донбасса. Разговоры про то, что Путину захотелось «имперских захватов», — ни о чем. Это как всерьез считать, что царю Николаю захотелось ключи от церкви… Сам по себе Донбасс был не нужен, нужны были санкции, чтобы вынудить российский бизнес вкладываться в страну не по остаточному принципу.

Санкции нужны были, чтобы отрезать иностранных конкурентов и дать российской промышленности спокойно начать массовое производство импортозамещающей продукции. В ином случае затея была бы сто процентов обречена на провал.

Получается, В.В. Путин мог прийти к тому, о чем безуспешно толковали национально ориентированные интеллектуалы с 1990-х годов, — экономике необходим разумный протекционизм. Выпускать на профессиональный рыночный ринг отечественных производителей с уровнем подготовки боксера-любителя — самонадеянно и глупо. Руководство же 25 лет реализовывало тезисы либералов про радости конкуренции, открытого рынка, перелива капиталов и глобализации, забывая, что Тайвань и Эквадор тоже встроены в систему глобализации. Но дело в разнице их «птичьих прав» на мировой арене — у одной страны орлиные, у другой — воробьиные. Под прикрытием «открытого рынка» угробили много отраслей, заблокировав развитие остальных.

Положение с бюджетными доходами временно смягчила нефтяная рента. В 2013 году обозначился конец банкета и вхождение в тяжелый кризис, из которого видимого выхода не виделось. Первой на очереди была Украина. Следующей неизбежно — Россия. Надо было предпринимать экстренные меры. Но обычные были невозможны. Нужен был кризис. Но кризис, подобный спасительным встряскам в 1998 и 2008 годах, в ближайшие годы не предвиделся. Оставалось сотворить искусственный. И когда в Киеве сверкнула молния, в Москве началось громоизвержение. Началось камлание про «фашистскую хунту», что однозначно вело к обострению обстановки не только с Киевом, но и с западным блоком. Затем последовало нарочито провокационное заявление от 1 марта, вызывающая операция по присоединению Крыма, «непродуманные» заявления президента и т. д. И о, счастье, санкции спасительным дождем пролились на иссыхающую российскую экономическую почву. Импорт резко сократился, и на продукцию отечественной промышленности и сельского хозяйства возник спрос.