Дмитрий Пучков - Мужские разговоры за жизнь

– Не, только со стороны смотрел. Я по жизни тихий, как крыса – на посторонних больше смотрю и слушаю, чем разговариваю.

– Существует версия, по которой слово «рэп» – аббревиатура от «Rhythmic African Poetry» (ритмичная африканская поэзия).

– Которую придумали белые.

– [решил подбросить дровец в топку] Я тут подумал: русские – это те же негры, только белые.

– Правильно так. Главная проблема русских в том, что они – белые.

– И главное, Дмитрий Юрьевич полагает, что если он откроет глаза на то, что в «шубе сутенер», то человек сразу отвернется от этой субкультуры.

– Дмитрию Юрьевичу насрать с высокой башни. Особенно ему насрать на субкультуры сутенёров, пидарасов, домушников, налётчиков, проституток и прочих ушлепков. Могу только пожелать, что когда у тебя родится дочь – пусть она повернётся лицом к субкультуре сутенёров.

– С чего вы взяли, что сутенер – убогое существо, ниже которого только лагерные петухи? По-моему, это глубокое заблуждение.

– Ты серьёзно продвинут в лагерных раскладах. Вещаешь из-под нар.

11.12.2007

Сегодня ажно слезу умиления смахнул, прочитав новость:

Сараскина: В 2001 году я начала составлять летопись жизни и творчества Александра Исаевича, обнаруживая по ходу дела, как много лжи и небылиц накручено вокруг его личности и биографии, как много белых пятен, несмотря на усилия мемуаристов и краеведов, очевидцев и свидетелей. Мне было хорошо известно, что к идее своей прижизненной биографии Александр Исаевич относится отрицательно. Поэтому я собирала материалы впрок. В течение нескольких лет я периодически приезжала в Троице-Лыково в дом Солженицыных с магнитофоном и конкретными вопросами, и Александр Исаевич терпеливо, с большими подробностями мне отвечал. Так, по военным картам полувековой давности мы восстановили весь его фронтовой путь, много говорили о детских и юношеских годах в Ростове, о родне, о товарищах по ГУЛАГу. Расшифровывая пленки, я всякий раз обнаруживала текст первоклассного качества. А в 2005‑м в «Молодой гвардии» возник проект «Биография продолжается»: та же серия ЖЗЛ, но о живущих ныне выдающихся современниках. И тут уже все сошлось.

Неудивительно, что Александр Исаевич к такой затее относится отрицательно.

Так получилось, что свой жизненный путь он уже богато описал несколько ранее. И про жуткую жизнь на фронте, куда к нему на месячишко-другой приезжала посидеть под бомбами молодая жена. И про письма антисоветского содержания, которые он через цензуру рассылал друзьям и знакомым – чтобы сесть самому и посадить других. И про невыносимые условия содержания в лагерях – в тепле, на придурочных должностях и в камере на троих. Ну и главное, конечно, про добровольную работу в лагере тайным осведомителем, читай – стукачом, о чём никто из поклонников Творца почему-то не знает.

Плюс мне всегда были интересны мощные параллели, проводимые Солженицыным между тем, как сидел Достоевский, и как сидел лично он, Солженицын. При этом, понятно, приговорённый к расстрелу Достоевский отбывал срок в санатории, а Солженицын – в самом настоящем аду. О чём подробно в своих произведениях и сообщает – не соображая, что городит. Зоркому глазу, конечно, видно – кто на самом деле как сидел, да только граждане с тюремным опытом книжки Солженицына почему-то не читают. А прокомментировать не мешает.

Я считаю, это прекрасно – работать с первоисточниками. Ведь кто может рассказать о себе больше, чем сам автор? Тем более такой умный.

РГ: Если не секрет, что сказал Александр Исаевич, прочитав свою биографию?

Сараскина: Этим секретом мне поделиться радостно. Он читал книгу по частям. В ней восемь частей – пролог, сорок одна глава и заключительный раздел «Вместо эпилога». По мере того как они писались, делал редкие замечания на полях, всегда только по конкретным фактам. Таков был наш уговор, и герой книги ни разу его не нарушил. Прочитав все до конца, он сказал мне замечательно добрые, благодарные слова. Записал их на пленку, которую передал мне. Я буду ее хранить как талисман.

И это правильно. Ибо всё остальное, что не соответствует светлому образу Гениального Творца – надо просто сжечь.

Из общения в Комментариях:

– Как ты относишься к жизнеописанию другого сидельца – Георгия Жженова?