Однажды он все же попался с диссертацией, присланной с периферии. Написал привычный отзыв и отдал в совет. Через пару дней он бродил по супермаркету, когда зазвонил сотовый. Он машинально ответил – «Да», разглядывая стеллаж с чаями. Вежливый голос сказал: «Сейчас с Вами будет говорить ректор» и после щелчка раздался бархатный голос ректора: «Анатолий Владимирович, мне принесли Ваш отзыв и я с ним ознакомился. В целом я с Вашими замечаниями согласен, но не могли бы Вы несколько смягчить свой отзыв, чтобы он не выглядел столь противоречивым, ведь Вам же понятно, что критическая его часть совершенно не соответствует резюмирующей. Я нисколько не настаиваю, но мне бы хотелось, чтобы Вы еще раз перечитали свой отзыв и, если сочтете нужным, внесли некоторые коррективы в формулировки. Спасибо за понимание. Всего Вам доброго». Толику совсем расхотелось выбирать чай, он вышел на улицу и задумчиво побрел по площади своего городка. Он понял, что его раскусили, маска сорвана и явка раскрыта. Ну как он сразу по имени и фамилии диссертанта не догадался, что тот – земляк ректора?!.. Отзыв-то он переправит за пять минут, но вот что было делать дальше? Комфортное существование под маской научного овоща закончилось.
Период освоения новой маски занял год. И это был Исход. Толик написал и опубликовал в интернете книгу «Побег из маркетингового курятника», в которой излил все накопившееся в текст, сквозь который невооруженным глазом просматривались раздражение, усталость и некоторая даже обреченность типа «а пропади оно все пропадом». Он постепенно перестал реагировать на происходящее на заседаниях департамента. Да и реагировать стало некому и не для кого. После слияния кафедр в департамент прежние связи нарушились, а новые не образовались. Сидящие в одной аудитории сотрудники департамента не знали друг друга даже в лицо, не говоря о более глубоких характеристиках. Коллектив перестал быть таковым, превратившись в безликую массу. И на поверхность этой субстанции всплыли личности не только нерукопожатные, но и старательно стремящиеся к максимальной удаленности от малейших подозрений в рукопожатности. Закручивание гаек дошло до степени срывания резьбы. И резьбу-таки стало срывать. Сначала тихо начали увольняться старые профессора. Менее расторопных оставшихся стали серийно не переизбирать на аттестациях под смешными (для тех, кому еще было смешно) предлогами. Затем… Толик подал заявление по собственному, не доработав год по контракту. Благо, как у пенсионера, у него было право уволиться без отработки, в один день. Отдел кадров попросил на это три дня из-за задержки с подписью ректора. Толик милостиво согласился. И все. Он стал неработающим пенсионером.
Понимая, что на пенсию прожить не получится, он записал несколько видеолекций с, как ему казалось, просто необходимыми каждому профессионалу-маркетологу моментами, которым не уделялось внимания в стандартных университетских курсах. Вывесил лекции на паре платных платформ, назначил цену и стал ждать первых слушателей-зрителей. На страничку его лекций заходили, ставили иногда (редко) «лайки» и исчезали. Денег не поступало. Вообще. Толик несколько удивился, поставил минимальную цену и подождал. Реакции не было. Поскольку платить за размещение лекций надо было ежемесячно, он снял объявление и заморозил контент. Раскручивать лекции, приплясывая перед аудиторией, он не привык и отложил разумное, доброе и вечное в «долгий» ящик. Ящик, насколько знал Толик, на самом деле был «длинным», но он просто устал от избыточной эрудиции. Хотя, каждый раз, проезжая Долгопрудный, механически про себя называл его Длиннопрудным.
Пенсии хватало на оплату квартиры, платежи за интернет и телефоны и… на непритязательные продукты по скидкам. Спасало то, что жена хорошо готовила и пока еще был приличный запас одежды и обуви. В редких поездках жены с дочками в Нижний, Владимир и Питер оплату расходов мамы дочки брали на себя, к чему Толик относился философски. Его не ущемляло то, что он перестал быть кормильцем. Он просто расслабился – впервые за всю жизнь. И это оказалось хорошо. Телефон почти замолчал. Изредка его вспоминали старые знакомые из Сибири, да инвестиционные фирмы с банками преследовали предложениями невиданных доходов и сверхпривлекательными кредитами. На предложения инвестиционных фирм он односложно отвечал простыми русскими словами, а на предложения банков начинал разговаривать с молоденькими сотрудниками о вредном влиянии «холодных звонков» на карму звонящего. Постепенно перестали звонить и они. Перешли на СМСки.
Читать дальше