Владимир Крючков - Поколение Хэ. Хроника мутного времени

Кто же остался в замызганных стенах сельхозов, политехов и педиков, торопливо сменивших вывески на всевозможные университеты? Тихие, малозаметные люди, которые понимали, что их скромные способности там, в буче боевой кипучей, не востребованны. Они тихо корпели над методичками, ходили на занятия, тянули лямку серых вузовских будней, получая нищенскую зарплату и терпеливо выжидая своего часа. Залы заседаний ученых советов стали затягиваться паутиной по углам по причине отсутствия защит, аспирантура стала медленно вымирать. Особенно остро стала сказываться нехватка остепененных преподавателей. На должности заведующих кафедрами и деканов начали ставить совершенно бесцветных людей, поскольку нормальные люди не хотели тащить дополнительную нагрузку за смехотворные надбавки к убогой зарплате. Мгла опустилась над высшей школой. И тогда…

Вся эта серая гвардия, заполонившая начальственные должности, стала осматриваться и потягивать остренькими носиками – откуда ветер и есть ли он вообще. Убедившись, что сложилось молчаливое согласие о необходимости как-то выживать, они потихоньку стали прислушиваться к новостям о том, что в Москве появились непритязательные ученые советы, которые за умеренную плату пропускают наукоподобные докторские диссертации без особых претензий и потом гладко проводят их через ВАК, поскольку в Москве все друг с другом связаны. Ага! Потянуло сквознячком. И машина потихоньку, со скрипом закрутилась. Пошли защиты – сначала докторские проректоров, затем докторские деканов и заведующих кафедрами. После набора критической массы докторов стали появляться доморощенные диссертационные советы, которые развернули бурную деятельность по остепенению наиболее шустрых и максимально приближенных. Пошли защиты вице-губернаторов (губернаторы предпочитали защищаться в Москве и Питере, в солидных советах), мэров, начальников департаментов областных и городских организаций, депутатов всех мастей, председателей правления банков, директоров крупных предприятий и их заместителей. Особенной популярностью пользовались степени докторов и кандидатов экономических, социологических, педагогических и политических наук. Они требовали меньше хлопот и версифицировались «диссеродельными фабриками» без напряжения. Достаточно было налаженного «копипастинга» и легкой дизайнерской правки мастера. Как сказал мудрый Терри Пратчетт: «С помощью волшебства, можно превратить лягушку в принца. С помощью науки можно превратить лягушку в доктора наук, но это будет все та же лягушка».

Проявившаяся в последние годы активность «Диссернета» – это уже, к сожалению, стрельба по хвостам… Многие обладатели диссертаций, основанных на плагиате, поддельных данных и несуществующих монографиях, давно уютно сидят в креслах экспертов ВАК, руководителей департаментов министерства науки и ректоров крупнейших вузов страны, надежно прикрытые быстро организованными «сроками давности». А активисты «Диссернета» выглядят на их фоне обиженными маргиналами, которым при раздаче не досталось приемлемого куска. Оговорюсь, – это не соответствует истине, но выглядит для стороннего наблюдателя именно так. По-моему, с их стороны это безнадежная борьба, хотя внешне и симпатишная, греющая душу и легонько дующая на обожженное чувство собственного достоинства.

Постепенно Толик привык к повсеместной профанации науки. Коллеги на конференциях выходили, докладывали тривиальные мысли, подкрепленные красочными пауэрпойнтовскими презентациями, и проводили в планы публикаций пустопорожние монографии – чаще всего коллективные, поскольку в коллективе всегда можно спрятаться за спины соавторов. К его докладам, несколько выпадавшим из общего ряда, относились снисходительно, отведя ему роль чудака – не совсем адекватного, но, несомненно (шепотом, с «понимающей» улыбкой), талантливого. Для баланса, постепенно его стали как бы невзначай замалчивать и слегка покусывать, чтобы не слишком выпадал из ряда. Толик тоже не изображал из себя революционера – где надо, поднимал руку, где надо – подписывал положительную рецензию. В виде фиги в кармане он оставил за собой право перечислять до двадцати-тридцати замечаний, напрочь уничтожающих рецензируемую диссертацию или публикацию, вставляя в конце стандартно умиротворяющее «несмотря на указанные недостатки…»

Особенно забавляли его игры коллег с размерностью пространства-времени. Обнаружив гордую подпись под рисунком «авторская пространственно-временная схема развития российского ритейла», Толик писал в рецензии, что Стивену Хокингу для иллюстрации своих идей обычно хватало двух переменных – пространства и времени – и он не называл при этом эти схемы авторскими. Но авторы эпохальных схем только обижались на него и далее шествовали своим путем железным. Они просто перешагивали Толика, как придорожный камень, не удостаивая вниманием.