Михаил Гефтер - 1917. Неостановленная революция. Сто лет в ста фрагментах. Разговоры с Глебом Павловским

Численно небольшая горстка людей, идущая крутым обрывом, – эта политическая метафора импонировала сознанию рядовых социал-демократов, подпольщиков. Но теперь каждый в отдельности агент «Искры», связанный с ней как с идейным и организационным центром, должен дорасти до представительства всей России. Зачем все это? Чтобы стать отсутствующим в России социумом. Который спонтанно не образуется из дезинтеграции, какой бы капиталистической та ни была.

Конечно, я заостряю. Сомнительно, чтобы Ленин до конца все продумал, я воспроизвожу его общую логику. Ведь не было еще 1905 года, который своими уроками заставит многое додумать. Собственно «ленинское» обнаруживается пока не в системности, а в несовпадениях и нестыковках. В специфически русском стиле мышления, которое интенсивнее работает в среднем звене – ближе к жизни, к больным проблемам. Реконструируя эти несовпадающие, даже противоречащие друг другу плоскости мысли, мы обнаруживаем логику его движения к себе. Нарастания и формирования «собственно ленинского» внутри многого, что он пишет и думает.

С этой точки зрения предреволюционная статья Ленина интересна во всех отношениях, включая последнюю фразу – которая перекликается с «Переменой декораций» у Чернышевского [56]. Итог: если мы сделаем то-то и избегнем гибельных ошибок – «день победы революционной рабочей партии над полицейским правительством будет приближаться с нежданной, негаданной для нас самих быстротой» [57].

Странная формула! Сдвинуть с места многомиллионное крестьянство, воспользовавшись для этого рабочим движением, и после всего – «день победы революционной рабочей партии над полицейским правительством» в конце. Даже не над абсолютизмом вообще. «Полицейское правительство» тут равнозначно таким формулировкам, как «самовластие чиновников» или «азиатчина». «Будет приближаться с нежданной, негаданной для нас самих быстротой»? Весьма необычная постановка вопроса. Кто-то скажет, и не без оснований, – пожалуйста, вот вам в Ленине и Ткачев, вот вам «Народная воля»! Победа-то чья – революционной рабочей партии? Почему не написал – всего народа? Конечно, всего народа – но лишь в той мере, в какой эта не окончательная победа, близкая к «перемене декораций», будет приближаться с нежданной быстротой.

Интересная статья для человека, который только вышел из шушенских мыслей ссыльного в районе вечной мерзлоты и теперь в центре Европы сколачивает будущее для России.

– Верно ли я понял логику – рабочие не превратятся в класс, не превратив сперва в класс крестьянство? Потому что добиться нового социума для России можно только при помощи крестьянства как класса.

– Давай не торопиться. Рабочий класс не станет классом, пока не сдвинет с места крестьянство. Но не потому, что иначе ему нечем заняться. А потому, что рабочие сами опутаны азиатчиной. Азиатчина состоит в том, что буквально никто в стране не умеет быть субъектом исторического действия. Страна сконцентрирована в руках абсолютной власти, да еще через модель верхушечной европеизации. Абсолютизм выборочно переносит в Россию и внедряет форсирующие инструменты европейского развития – только те, что нужны ему для раздвижки границ империи и укрепления ее мощи. Азиатчина соблазняет массы имперским могуществом и великодержавным шовинизмом.

Рабочий сам еще недавний выходец из деревни. Он весь в лапах «сонма азиатских идей и фактов» [58]. «Азиатчина» выступает в изменчивых обликах, не всегда примитивных. Например, в России рабочий социально противопоставлен предпринимателю, а государство – арбитр между ними. Переход к политическому противостоянию абсолютизму не состоится, пока рабочий не отвергнет правительство в его роли арбитра, примирителя и автора рабочего законодательства. «Тред-юнионистское сознание» у Ленина выступает как метафора азиатски осложненного верноподданного сознания . Вот в чем замысел хода: если рабочие станут классом, внося классовую борьбу в деревню, то партия рабочих станет революционной рабочей партией, по мере ее проникновения во все классы.

Авангард должен выйти за рамки дезинтеграционного мейнстрима. Должно появиться нечто, находящееся вне революционной рабочей партии, и вместе с тем укорененное в ней. Это внешнее – мировой процесс , представленный внутри партии как ее собственное сознание.