Александр Севастьянов - Российское искусство новейшего времени

Ярчайшим примером может служить творчество такого кумира прошлого столетия, как Пабло Пикассо. Что неопровержимо проявилось и выяснилось на огромной выставке в Гран-Пале (Париж, октябрь 2008) под знаменательным названием «Пикассо и его учителя». Это оказалась поистине выставка-разоблачение, открывающая глаза на проблему.

Там были представлены изумительные, лучшие полотна Эль Греко, Веласкеса, Гойи, Эдуарда Мане, Дега, Сезанна, Ренуара, Рембрандта… Причем много. Рядом же, в пару к каждому шедевру было повешено одноименное произведение Пикассо. И сразу раскрылась вся тайна его творчества – и весь секрет его бешеного успеха в ХХ веке. Никакой он, конечно, был не ученик этим великим мастерам. Был бы ученик, так и живописал бы прилично, в лучших традициях, которые знал, без сомнения, очень хорошо. Нет, не ученик он был, а безнадежный завистник. Завидовал остро, безумно. На этом блистательном фоне оказалось так ярко видно его собственное убожество, ничтожность, гадость. Его всегда, как стало пронзительно ясно, преследовало это сознание, это чувство. И вот он в свои монструозные композиции стал вставлять аллюзии, намекающие на некую сюжетную близость с гениями. Он, по сути, объявил им тотальную войну, начал их безжалостно и издевательски пародировать, шаржировать, пытаясь таким образом развенчать, опустить, изничтожить, подпустить к ним нечистот, скомпрометировать своей якобы близостью. Война шла буквально на уничтожение великих. Не удалось, конечно: на выставке смотришь, любуешься только на их вещи, а от творений Пикассо, выставленных в пандан, тошнит и тянет скорей отвернуться.

Но вот ведь парадокс: чем больше он мерзопакостничал, как обезьяна в гримерной, тем востребованнее становился, тем дороже продавался. Тем оглушительнее звучал аплодисмент по его адресу. И, купаясь в деньгах всю оставшуюся жизнь, с 1930-х гг., он все более и более сознательно и целенаправленно извращал мир своим художеством, наживая на этом многие миллионы…

За что же он приобрел такие невероятные дивиденды? Чем так уж угодил Пикассо своему веку? В чем с ним срезонировал?

Думается, именно в ненависти к классике. Ненависти, естественной у «трудящихся», у «восставших масс», только что получивших относительную свободу, мир и благополучие. Потребовавших тотального пересмотра всей истории преждебывшего искусства, классово чуждого и враждебного, потребовавших революции, ниспровержения кумиров, утверждения новых героев и устоев, каких угодно, лишь бы не имеющих ничего общего с прежними, а лучше – высмеивающих и разрушающих эти прежние устои.

Западное – как европейское, так и еще более американское – творческое сообщество быстро, охотно и обильно откликнулось на этот запрос, наводнив арт-рынок разного рода монстрами. Что позволило уже знакомому нам Хосе Ортеге создать еще одно достойное внимания эссе под характерным, многое говорящим названием «Дегуманизация искусства» (1925).

Смена аудитории – это каждый раз революция; но восстание масс на рубеже ХХ века – это революция небывалая, революция вдвойне. И как все революционеры, эти «новенькие» были сами убеждены и хотели бы убедить всех, что История по-настоящему начинается только с них. Они норовят ввести свое, новое летоисчисление. Это самомнение (самоослепление) восставших масс каждый раз, конечно же, ошибочно. Но оно позволило Ортеге заметить: «Нашему времени присуще редкостное чувство превосходства над любыми другими эпохами; больше того – оно не приводится с ними к общему знаменателю, равнодушно к ним, не верит в образцовые времена и считает себя совершенно новой и высшей формой жизни» (44—45).

Важно вглядеться и понять, как и чьими усилиями происходило отрицание, «отречение от старого мира» и «отряхивание его праха с наших ног» (знаменитая песня французских революционеров на слова Руже де Лиля).

Рубеж XIX—XX веков – величайший подъем европейской цивилизации, белой расы вообще. Время ее триумфальных результатов во всем. Именно потому весь XIX век Запад тщательно и с заслуженной гордостью подводил итоги своим цивилизационным достижениям. Это было время время пышных отчетов о свершениях за все тысячелетия от Гомера, Апеллеса и Праксителя. Недаром это также время торжества стилей «эклектика» 82 82 Экле́ктика, также эклектизм – смешение, соединение разнородных стилей, идей, взглядов и т. п. Хосе Ортега выразил эту мысль так: «Пресловутый девятнадцатый век, при всем сознании своего совершенства – а может быть, в силу такого сознания, – был неотделим от прошлого, чьи плечи ощущал под собой; по сути, он видел в себе осуществленное прошлое. Отсюда его вера в образцовые, пусть и с оговорками, времена – век Перикла, Ренессанс – те, что готовили ему почву» (37).. и «историзм» – репликация бесконечной череды былых шедевров. Начинается бешеная популярность искусства, особенно прикладного, в духе псевдо-ренессанса, псевдо-барокко, «второго рококо», псевдо-готики и т. п. (один из наиболее заметных и всем известных памятников в архитектуре тех лет – псевдоготический Вестминстерский дворец и часовая башня Биг Бен в Лондоне)…