Терентiй Травнiкъ - Записки обыкновенного человека. Книга вторая

Потом был Крым, жизнь в санаториях города Евпатория, где я не один год поправлял своё здоровье, и, наконец, написанная в студенческие годы песня «Бумажная чайка», позже доработанная и ставшая одной из любимых в кругу моих слушателей. Таким образом шаферановская ласточка и та самая «ванинская», как мы её называли, чайка навсегда вошли в мою душу, став для неё самыми главными песнями, потому как от них и грустно, и радостно одновременно. Это же как молитва, но только попроще, подоступнее, поприземлённее что-ли…

Впрочем, кто знает, где она, эта самая грань, да и есть ли таковая между возвышенно молитвенным и простым земным словом, но произнесённым с верой и чистой, неподдельной надеждой и любовью…

Это происходит с каждым: в жизни случается такой момент, когда ты вдруг понимаешь, что всё окружающее тобою познано, но познано не до конца, а ровно настолько, насколько это позволено тебе свыше. Дальше идти нельзя – там тебя не ждут: пора остановиться и принять единственно верное решение. Это открывается сразу, одномоментно, и всё, что могло бы ещё произойти, теряет для тебя всякий смысл, по крайней мере в ощущениях. Дальше идти некуда – ты пришёл!

И вот тогда ты обращаешься внутрь себя… Закрываешь глаза и начинаешь искать свет: если ты правильно вошёл в свою пещеру, то внутри темно, и это нормально, потому как сначала надо найти выключатель, точнее, включатель, но найти с мыслью о свете – внутреннем свете. Уход в себя —это так же бесконечно, как и выход в космос, с одной лишь разницей, что первое доступно, а второе – не более чем иллюзия. В поисках внутреннего света ты налаживаешь отношения с каждой своей клеточкой, с каждым атомом, с любым хорошим или плохим состоянием, и это самый верный путь из всех возможных в поисках истины… Это то, на что надо потратить все своё время после того, как внешняя жизнь укажет тебе на дверь.

Всякая разумная жизнь – созидательна, ибо изначально заточена на благо. Вершит её Святой Дух, и действо его не имеет предела. Рай бесконечен, как и сама Любовь. У преисподней тоже нет дна, но у неё есть конец: рано или поздно она заканчивается, потому как зло не должно и не может иметь продолжения. Это аксиома мироздания и прежде всего той его природы, которая существует в любви.

Есть три неопределимые вещи: это смысл жизни, смысл смерти и смысл любви. Все три – это пути Духа, и суть их в том, что всякое совершенство недосягаемо, совершенство есть предтеча Вечности. Смысл этого триединства в одном: всё рождённое никогда не умирает, если оно коснулось любви. Именно любовь навсегда организует однажды явленное – в вечности. Если хотите, то любовь есть абсолютный закон, механизм, идея, и она способна существовать вне времени и вне пространства, а значит, и ныне, и присно, и во веки веков. Таково величие Божие, такова Его Красота, такова суть всего, что неопределимо!

Всякое благое вразумление прежде всего упирается в то, что любое живое существо отказывается не только понимать, но даже допускать, что в мире может быть кто-то более развитый, нежели оно. А потому всё, что не укладывается в его систему мировосприятия, для него просто-напросто не существует. В какой-то степени так оно и есть, ибо всё, что не названо тем или иным сознанием, для него отсутствует. Тем не менее в масштабах бытия это совершенно не так. Колодезная лягушка, как говорят японцы, большой воды не знает. Это действительно так, но при этом такая вода существует, и мы, люди, это хорошо знаем. Бесспорно, что существует масса феноменальных вещей, которые отсутствуют в нашем представлении только по причине нашего незнания о них. К примеру, мы говорим, что нет жизни после смерти, потому что не знаем об этом ничего. Но она, эта жизнь, так же легко может существовать, скажем, для тех, кто способен её видеть. Мы не понимаем микромира, потому что опять же мы его не видим. Ещё Аристотель оспаривал учение Демокрита об атоме: мол, как может существовать мир, созданный из атомов, и быть видимым, если сам атом не видим? А если оно и так, то почему тогда этот мир видим?