С год назад похоронил товарища и всё это время наблюдаю, как медленно ветшает и осыпается то, во что он так основательно и с убеждением вкладывал все свои силы и средства. «Детям пойдёт», – любил подчеркнуть он, и мы с ним соглашались. Но ни детям, а тем более внукам, как оказалось, это не нужно, что и понятно: у них своя жизнь, свои хотения и понятия. Квартира, предварительно избавленная от своего содержимого, сдаётся. Большая часть вещей выброшена, а меньшая вывезена на старенькую дачу, которая за год умудрилась так осесть и осунуться, словно ни в дачном товариществе обосновалась, а где-то на таёжных выселках.
Я же, нет-нет, да и задаюсь вопросом: а зачем? Зачем всё это наживалось? Зачем столько волнений и хлопот? Можно было бы обойтись куда меньшим, и хуже бы не было. Неужто ошибка, а жизнь сыграла с приятелем недобрую шутку? Ладно, если бы все осуществлялось между делом, ан-нет: он ведь столько жизни и здоровья вбухнул во всё это.
А на прошлой неделе позвонил внук и предложил мне забрать кое-что из фотографий и писем почившего деда, при этом сказал, что иначе всё выбросит. Вот и всё!
К примеру, у вас неполадки с компьютером, а юность уверяет, что и так сойдёт. Или вы не знаете, как установить приложение на телефон, а юность не спешит вам с этим помочь: на то, что вам объяснят, как им пользоваться, и не надейтесь. Почему-то о вас вспоминают только в праздники, и то не во все, да ещё в день рождения… Ах да, ещё когда что-то нужно: сходить, посидеть с детьми или одолжить денег…
Ещё злятся, точнее нервничают, если вы что-то не понимаете или забыли.
Так вот, когда всё ваше им малоинтересно, то это симптомы старости, и дело здесь не только в возрасте. Обычно такое начинается к нашим пятидесяти, к шестидесяти – становится очевидным, а с течением времени и совсем очевидным.
Отцы и молодые отцы расходятся в понимании жизни, как и сама жизнь в принятии себя, потому как остаётся она всегда с молодой половиной человечества – с теми, кому ещё жить и жить. Мужчина превращается в дедка, а женщина – в бабушку, в чём они и находят разумные доводы для своего дальнейшего проживания: вроде как ещё нужны хотя бы внукам. И это верно! Но лет через десять внуки вступят в подростковый период жизни и незаметно перебегут к родителям – к тем, кто помоложе и посовременнее: на этом всё и закончится. Прабабушка им непонятна и незнакома, потому как есть бабушка, которая тоже теперь уже не совсем та, что надо…
Финт с фабрики «Борщевичка»
Как-то раз моя знакомая поделилась со мною тем, что, мол, всю жизнь варила борщи: сначала мужу, потом сыну и дочери, а затем – своим внукам. Но однажды она крикнула: «Всё!». Потом взялась за кисти и стала рисовать. Ей было шестьдесят. Художницей она так и не стала, но свою лепту в дело освобождения женщин от кухни всё-таки внесла. Что тут сказать: жизнь есть жизнь! Теперь осталось найти академика, который хлопнет кулаком по столу, закроет кабинет на ключ и с удовольствием встанет к плите. И всё это – жизненный опыт в своём полном постижении, а против него – не попрёшь!
Какой же он замечательный, этот самый День космонавтики! И если есть «земные» святые, то Юрий Алексеевич уж точно один из первых в их сонме.
Помнится, что никто из нашей школьной компашки космонавтами стать не только не хотел, но даже и не мечтал, а вот сам День космонавтики весьма чтился и уважался. Возможно потому, что моему другу, Саше Басову, когда он учился в третьем классе, родители в апреле подарили подзорную трубу, и все мы, а было нас пятеро, ходили по вечерам на косогор наблюдать луну и звёзды. Дело дало свои плоды, и уже через пару месяцев я неплохо знал карту звёздного неба и кратеры Луны. Кроме этого, наблюдал ещё и за спутниками Юпитера и кольца Сатурна, при этом зарисовывал всё в тетради. И пусть это были всего лишь точки, но ощущение тайны волновало!
А небо над центром Москвы в то время было таким же чистым, как сегодня у меня на даче за 60 км от города. И такова была сила детства с его чарующим воздействием, что к пятому классу я смастерил свой телескоп, записался в кружок астрономии и стал регулярно посещать Московский планетарий. В восьмом одноклассники прозвали меня астрономом (это было что-то вроде нынешнего ботаника), и с этим чином я дослужился до десятого, окончил школу и поступил в институт.
Да, интересный все-таки день – 12 апреля. Его очень любил мой сын, когда был маленьким. Он тоже смастерил свой телескоп из дедовых очков и что-то через него наблюдал. Я его не разочаровывал, понимая, что в аппарате всё криво, а он мне докладывал об увиденном, и всё это было детством с его великой силой творить чудеса.
Читать дальше