Дун Цин - Чтецы

Дун Цин:В 2004 году вы отказались от роли ведущей. Спустя десять лет мы опять увидели вас на сцене – в кресле ведущей программы «Жди меня». Когда вы снова взяли в руки микрофон, как это было?

Ни Пин:Сначала я сказала продюсеру, что уговаривать меня бесполезно. «Братцы мои! – сердилась я. – Да я сейчас даже одеться прилично не сумею, какое там телевидение?! Зрители скажут, что я слишком стара для сцены, выгляжу плохо и вообще не к месту. Да посмотрите на мои юбки, господи ты боже мой! Они же все заношенные, мне просто некогда выбросить всё это старье. Мне теперь не это интересно – я рисую, снимаю кино». В тот день, когда была назначена запись, я твердила только одно: не буду этого делать, и точка.

Дун Цин:Ну и как же в итоге им удалось вас уговорить? Или вы сами себя уговорили?

Ни Пин:Нет. Мне сказали, что так нельзя, что надо держать слово, что все уже готовы и даже декорации поставили. Тогда я осознала, что старые, опытные работники на сцене тоже нужны, нельзя не помогать молодым. Я решила, что мы сделаем только несколько выпусков, а пока пускай поскорей ищут замену.

Дун Цин:Ну а потом – грим, концертное платье, выход на сцену, аплодисменты зала… Вам не казалось, что всё это происходит словно во сне?

Ни Пин:Ничего подобного. Я же говорю – я словно родилась для того, чтобы быть ведущей. Изменилась только интонация: на новогодних вечерах – накал, сплошное напряжение, а на программе «Жди меня» на сердце так по-особенному спокойно, и говорить надо очень спокойно, мирно…

Дун Цин:Я заметила одну особенность. Когда я смотрела «Жди меня», слезы так и лились ручьем, а у вас— нет, в объективе вы были по-особенному спокойны…

Ни Пин:Я просила, чтобы уводили объектив в сторону, когда я плачу.

Дун Цин:Почему?

Ни Пин:Я не боялась, что скажут, мол, ведущая накручивает эмоции. Просто плакала – очень часто.

Дун Цин:Кроме всенародных похвал вам приходилось также слышать много негатива и даже ругани в свой адрес…

Ни Пин:С первого дня, как я вышла на сцену, с момента, как я стала известной, появились те, кто меня ругал. Поначалу я принимала это очень близко к сердцу, ломала голову над тем, за что меня бранят. Что со мной не так? Сейчас я к этому отношусь совершенно безразлично. Публику никогда нельзя удовлетворить полностью. Вот, например, в чем меня упрекают сейчас? «Ты такая некрасивая! Толстая, а лезешь в телевизор!» Ну, это я могу понять. Я даже сказала, что изо всех сил пытаюсь похудеть, стать моложе и даже красивее – я действительно стараюсь. Правда, результата не видно… (Смех в зале.)

Дун Цин:Что для вас дороже всего?

Ни Пин:Возможность говорить правду. Это моя суть. Я очень правдивый человек. В жизни, с семьей, близкими я особенно искренняя.

Дун Цин:С момента появления на центральном телевидении в 1990 году и до сегодняшнего дня— это уже…

Ни Пин:Скоро тридцать лет.

Дун Цин:Да! Когда я сегодня пригласила вас на сцену, в зале раздалось: «Ах!» – и это был возглас восхищения.

Ни Пин:Или они хотели сказать – ах, опять эта старуха! (Смех в зале, аплодисменты.)

Дун Цин:Кому вы хотите посвятить сегодняшнее чтение?

Ни Пин:Столько лет мои зрители вместе со мной, я даже не знаю, как и их благодарить. Аудитория в зале такая терпеливая! Что бы я ни делала – хорошо получалось или плохо, – зрители не бросают меня. Поэтому сегодня я прочту отрывок из рассказа «Как говорила моя бабушка» и посвящаю его моим друзьям, моим зрителям, которые со мной всё время, до самой старости.

Дун Цин:Говорят, что, когда приходит пора уйти из жизни, человек ничего не забирает с собой, кроме воспоминаний, которые хранит в глубине своего сердца. Дорогая наша Ни Пин, наша уважаемая сестра, отдала лучшие годы своей прекрасной молодости этой сцене, подарив всем нам, целому поколению, незабываемые воспоминания! Спасибо!

О том, что у меня родился ребенок, первой узнала бабушка.

О том, что ребенок болен, бабушка узнала последней.

Не хотелось взваливать на девяностолетнюю бабушку часть горя, с которым я и сама не знала, как справиться.

Лежала ночью на кровати с закрытыми глазами, а мозг не спит, душа успокоиться не может. Думала о словах бабушки: «Если небо почернело— скорей спи, если рассвело – скорей вставай».