Игорь Шнуренко - Человек взломанный

Сиюминутность пришла и в мораль, и уничтожила её напрочь. Человек взломанный утратил её в погоне за эффективностью, в том числе своей повседневной жизни, и теперь единственным носителем морали является сам Левиафан, который начал осуществлять свое право через роевую санкцию. Ему ведь нужно как-то обеспечить бесперебойную работу уже устоявшихся и функционально годных для него человеческих институций — до того момента, когда «человекоданные» станут «даталюдьми» и ненужные институты все разом будут отменены.

Те, кто думает, что на место прежней морали должна придти какая-то другая, допустим, фашистская или диктаторская, ошибаются. Мораль требует осознания и требует времени, поэтому она должна быть отменена как таковая. Сначала это произойдет через заполнение «моральных форм» новым содержанием, а именно сиюминутными установками и верой в роевую санкцию, затем и эти формы отомрут.

Взлом человеческого сознания стал возможным благодаря состоянию «нарциссического наркоза», о котором писал еще полвека назад канадский философ Маршалл Маклюэн. Обратите внимание, что в ту уже далекую эпоху речь не шла о столь изощренных инструментах воздействия на сознание и подсознание, как те, что мы имеем сегодня или те, что появятся завтра. Тем не менее контур западни, в которую попало человечества, был обрисован Маклюэном с поразительной четкостью.

Все средства массовой коммуникации, алфавита до компьютера, усиливают возможности различных органов, чувств или навыков человека. Но за такое усиление люди платят своего рода защитным онемением задействованных в процессе зон центральной нервной системы. Этот процесс можно сравнить с шоком или сильным стрессом, когда человек не осознает происходящего. В таком состоянии сознание живет только в настоящем и не оказывает сопротивления управлению. В интервью 1969 года журналу «Плейбой» Маклюэн говорил:

«Я называю эту своеобразную разновидность самогипноза «нарциссическим наркозом» — синдромом, при котором человек не замечает психогенных и социальных последствий новых технологий в той же мере, в какой рыба не замечает воды, в которой плавает. В результате происходит вот что: в момент, когда новое, созданное средствами массовой коммуникации мироустройство становится всеобъемлющим и меняет наш сенсорный баланс, оно также становится для нас невидимым».

Опьянённый новыми возможностями, которые предоставляют ему медиа, человек теряет восприимчивость к тому, что новое средство коммуникации делает с ним самим. Он словно впадает в оцепенение, из которого, как писал Маклюэн, можно выйти лишь через осознание того, что с ним происходит, как бы болезненно это не было.

Ближе к концу книги мы подойдем к основным принципам новой осознанности — впрочем, одной ее может оказаться недостаточно ввиду угрозы невиданного — и невидимого — угнетения, перед которым стоит человечество.

После коронавируса, который открыл краешек дивного нового мира, в котором мы уже живем, даже самые толстокожие начали что-то подозревать. Однако и сейчас большинству людей кажется, что всё когда-нибудь вернется в нормальность, к которой они привыкли. Лишь самые проницательные начинают понимать, что под вывеской нормальности им продавали транквилизаторы, чтобы они могли погрузиться в иллюзии, а когда новое заявит о себе со всей мощью и силой, например, в требовании роевой санкции на любой поступок, будет уже поздно.

В качестве аналогии стоит напомнить о другой нормальности — о нормальности СССР. Тем, кто жил в семидесятые-восьмидесятые годы XX века, казалось, что это устройство мира нормально и естественно, что иные варианты невозможны, и этот порядок, возможно, с небольшими изменениями, будет существовать вечно. Но все обрушилось в три дня, в три августовских дня 1991 года. И даже после того как советского мира не стало, люди по инерции продолжали ходить на работу, пытались жить прежней жизнью, так и не осознав, что она закончилась навсегда.

Точно так же как 1991-й, 2020 год стал поворотным в человеческой истории. Извлечение капиталистами природных ресурсов дошло до критической точки, потребительское общество захлебнулось в собственных отходах, капитализм, основанный на ценностях накопления, выродился в нечто прямо противоположное, в безудержное транжирство, и, перейдя к извлечению ресурсов непосредственно из человеческого поведения, созрел к все более активному введению элементов неофеодализма и неорабовладения.