Игорь Шнуренко - Человек взломанный

А ведь еще двадцать лет назад казалось, что будет совсем по-другому. В 1995 году я приехал учиться в Америку, на кампус Болдер в штат Колорадо, и там, вместе с американскими студентами открыл для себя интернет. На это чудо смотрели как на мирный дивиденд: секретная военная компьютерная сеть, возникшая во время Холодной войны, как по волшебству превратилась в новое бесплатное средство связи и информации для всего мира. Границ теперь не существовало, университеты и научные учреждения США уже вовсю загружали туда свои материалы, казалось делом времени, когда к этому процессу присоединятся все главные страны, а потом подтянутся и остальные, какими бы закрытыми они ни были. Закрытости пришел конец: знания теперь принадлежали всем, мир стоял перед новым, невиданным еще в истории творческим взрывом.

Думалось, что вскоре в сети окажутся все информационные, научные, культурные богатства, которые выработало человечество. Было ясно, что новости теперь можно узнавать мгновенно, минуя официальные каналы, но ничего плохого от этого я не ждал: казалось, что хуже государственной цензуры ничего не бывает. Люди теперь могли переписываться моментально и бесплатно — но ни я, ни те, кого я знал, не читали Маклюэна, который бы объяснил, что этой-то моментальности, мгновенности и следовало бы больше всего опасаться — и именно с этими качествами интернета связаны неслыханные ранее возможности угнетения.

Никаких айфонов в те пять лет свободы киберпространства не было в помине, и информация, добытая в интернете, представлялась неким дополнением к книге. Уже находясь в киберпространстве с его новыми, часто страшными возможностями, с его прямым доступом в ад, мы не осознавали этого, именно потому, что в этой среде жили, как те самые рыбы в воде. Мы воспринимали интернет как духовное пространство свободы, не понимая его сущности как коммуникационной среды, которая будет нами управлять, и уже с самого начала без особых усилий управляла. Мы мыслили старыми понятиями, только немного их расширив, — именно об этом и предупреждал Маклюэн. Так, привычная библиотека стала «мировой библиотекой», или привычная американцам типовая «автострада», ведущая из никуда в никуда, стала, как в названии книги Билла Гейтса, «информационной автострадой». Все знакомо, удобно и просто, все бесплатно, как пользование большинством дорог, мы оборудуем информационную автостраду знаками — пользуйтесь. Кое-где, конечно, вдоль дороги появятся рекламные щиты — но это в порядке вещей, реклама вдоль дороги не мешает же вам ехать туда, куда вы решили, и ничуть не замедляет ваше движение к цели.

На самом деле реальность, которую мы не осознавали, была настолько новой, что не вмещалась в эти метафоры и в старые понятия. Нет, мы не оказались в глобальной библиотеке или на информационной автостраде — мы оказались на глобальной рыночной площади, куда вскоре каждый потащит свой товар, включая себя самого. Это непонимание смысла новой среды привело к тому, что те, кто мог бы с самого начала сделать что-то радикально иное, установить такие правила, чтобы сделать киберпространство человечным, обжить его для блага всех, вместо этого понеслись по информационной автостраде Билла Гейтса прямиком в адское пекло. Под музыку Greatful Dead.

Мы тогда не думали о том, что суть новой среды, этой самой магической автострады состояла в том, что рекламные щиты по бокам так влияли на водителя, что он моментально выбирал другой путь, и дорога подстраивалась, и шла в новом направлении, с новыми щитами вдоль, которые точно так же влияли на саму дорогу. В состоянии наркотического нарциссизма водитель вскоре оказывался на таких выселках, куда точно не собирался вначале, но продолжал жать на газ, ибо в его мозг поступал дофамин, магическая автострада работала через гормоны, через нейромедиаторы, чтобы управлять водителем. Каждый момент времени, проведенный на автостраде, менял и саму автостраду, и водителя, без его осознания.

Но мы этого не осознавали, были не готовы к тому, что свалилось нам на голову. Именно в те годы Джон Перри Барлоу гордо провозгласил «Декларацию независимости киберпространства», в которой бросал вызов слабеющим левиафанам-государствам: «Вы не имеете никакой власти там, где мы взрастаем… Мы строим глобальное социальное пространство, чтобы быть естественно независимыми от тирании, которую вы стремитесь установить для нас. Вы не имеете никакого морального права ни управлять нами, ни обладать любыми методами принуждения…»