Игорь Шнуренко - Человек взломанный

И главный вопрос: неизбежен ли мир без разумной жизни?

После моих программ, записанных на канале «День ТВ», всегда звучит вопрос: вы говорите, что всё плохо. Хорошо — но что нам делать? Как готовиться? Все бросать и ехать в деревню? Заняться вышками 5G? Прятать детей?

Я и сам каждый день думаю над этими вопросами. Размышляю над ними и в этой книге. Можно пойти по пути наименьшего сопротивления, без особых разбирательств обвинить во всем некие темные силы, и сложить ручки: что мы можем против рептилоидов? Мне этот путь не близок.

Второй путь: постараться отделить зерна от плевел, тщательно разобраться в происходящем, и, исходя из веры в возможность для человечества вечной жизни, постараться сделать здесь и сейчас максимум разумного. При этом я убежден, что всё человечество находится в одной лодке, богатые и бедные, тупые и умные, сильные и слабые, красивые и не очень, отсталые и продвинутые, мечтатели и прагматики.

Даже технократы находятся с нами в одной лодке, как бы они ни хотели с этой лодки спрыгнуть и, закачав себя на флэшку, запустить её на Альфу Центавра. Флэшка, может, и прилетит, но так и будет кружиться по орбите в бессмысленном танце, пока и её, и звезду не всосёт черная дыра.

Нам нужно не просто понять, что делать «в следующий ход», но и просчитать партию на несколько ходов вперед — учитывая, как будет отвечать соперник. Аналогия с шахматной партией не выходит у меня из головы, и в следующей главе вам будет понятно, почему.

Надо понимать также, что каждый ход шахматной партии, которую я веду, может оказаться последним. Сейчас вы держите в руках книгу «Homo fractus / Человек взломанный», или видите её текст на экране вашего цифрового устройства, но следующим ходом она может быть вычеркнута — просто объявлена несуществующей. Бумажная версия сохранится до той поры, пока по планете, как в знаменитой повести Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту», не начнут разъезжать пожарные бригады с целью найти и сжечь все крамольные книги. От электронных версий избавиться проще — в них в будущем могут встраивать коды для самоликвидации или автоматического изменения содержания. Может оказаться, в каких-то будущих версиях система сделает так, что я буду хвалить силу и мудрость Левиафана Великого.

Поэтому, если вы читаете эту книгу в электронном виде, может быть, не будет лишним что-то оттуда выписать. Так, на всякий случай, как бы ни смешно это не звучало в нашем мире, где память всё больше становится внешней. Внешняя память может быть сочтена весьма нежелательной.

Возможно, мне вообще стоило сделать вид, что это всё художественное произведение, фантазия, вымысел. С вымысла и взятки гладки — и многочисленные агенты Левиафана, шуршащие за каждым цифровым углом, пробегут мимо, озабоченно всасывая воздух на предмет крамолы и возвращая его назад сертифицированным и одобренным.

Итак, на экране моего макбука появляются слова: «Человек Разумный против Левиафана». Потом исчезают: ибо я задал еще не все вопросы — а на некоторые из тех, что уже задал, начну отвечать сразу же, без промедлений.

Недавно мне довелось пообщаться с обаятельным юношей Даниилом Дубовым, чемпионом мира по быстрым шахматам, который стал гроссмейстером в 14 лет. Меня интересовало, что движет шахматистами после 1997 года, когда компьютер Deep Blue выиграл у Гарри Каспарова. С тех пор компьютеры стали не просто мощнее, но и перешли на иные, чем в конце девяностых, принципы работы. Глубокое машинное обучение и системы искусственного интеллекта дали машинам фору в их соревновании с человеком, и сегодня понятно, что машина выиграет у человека в любую игру с установленными правилами.

Что же делать нам, обычным людям, если даже чемпионы не в силах совладать с автоматом? За столиками уличного кафе на Чистых прудах было пусто: мы говорили сразу после московского жесткого карантина, когда людей каждый день изводили молниями новостей о десятках погибших от ковида. Молодой шахматист не расставался с блокнотом, куда что-то записывал даже во время разговора. Он объяснил мне, что сегодня в шахматах можно выиграть, только работая вместе с хорошим компьютером. Шахматы, казалось бы, исследованы вдоль и поперек, проанализирован каждый дебют — однако этот анализ по большей части еще «человеческий». Иными словами, шахматная теория и анализ разрабатывались людьми — и вот тут появляется шанс для «киборга», который по факту соединяет человека с компьютером. Интуиция, которая по-прежнему что-то значит даже в мире победившего алгоритма, подсказывает шахматисту, какую позицию стоит пропустить через компьютер, чтобы выявить с его помощью новые возможности, найти еще не внесенные в шахматные учебники решение. И такие возможности порой находятся! Только, говорит Даниил, нужно сразу же запускать найденный вариант в дело: иначе есть вероятность, что его откроют другие.