Энди Мерифилд - Любитель. Искусство делать то, что любишь

Для открытого обсуждения и встреч теневых граждан необходимы форумы. Демократия должна давать людям возможность собираться мирно, без оружия, но, если в этом «праве» отказывается, если принцип свободы собраний встречает противодействие, в таком случае гражданам следует собраться любым возможным способом, мирно или нет. Агора дает теневым гражданам силу действовать, но сначала они должны выслушать других и высказаться сами. На агоре теневых граждан люди заявляют о себе как участники прямой демократии. Могут ли архитекторы и инженеры помочь в создании общественных пространств новой агоры? Могут ли в этом помочь утопические архитекторы и инженеры, архитекторы-активисты и инженеры, которые будут действовать как настоящие любители, направляющие свою специализацию в лучшее русло, открывая слабую архитектуру, архитектуру антиспектакля и радикального общественного человеческого пространства вместо роскошных коммерческих пространств?

Критик дизайна Джастин Макгирк воодушевился недавними радикальными событиями в Латинской Америке и теперь использует этот опыт для разработки «методологии архитектора-активиста». По словам Макгирка, «речь идет о создании не пассивных, а активных форм: систем, сетей, связей, инфраструктур» [158] [158] McGuirk J. Radical Cities: Across Latin America in Search of a New Architecture. L.: Verso, 2014. P. 33. . Это не архитектура в своей профессионально-элитарной форме, она создает условия для действий, которые соединяют обычных людей, устанавливают связь между ними и помогают организовать новые радикальные виды инфраструктуры, которые любители не могут создать сами. Для активистской архитектуры город — не столько tabula rasa, сколько terra nova, скрытая под асфальтом.

Это не высокотехнологичный городской дизайн, а скорее низкобюджетная городская акупунктура , раскрывающая новые любительские способы преобразовывать старое, исследовать вещи с тщательностью и любовью, быть внимательными друг к другу, а не закатывать все в асфальт безразличным бульдозером профессионализма. «Для работы в интересах сообщества, — считает Макгирк, — необходимо, чтобы граждане были на вашей стороне, потому что прошли те времена, когда можно было указывать людям, что для них хорошо». По крайней мере, должны были пройти. «Иглоукалывания без тела не бывает, — пишет он, цитируя своего коллегу, — а город и есть тело. Другими словами, микропроекты имеют значительное влияние вне своего непосредственного местонахождения только в том случае, если они — часть сети действий, охватывающей весь город».

Слабая архитектура — противоположность возведению сильных зданий, проектированию и строительству чего-то впечатляющего. Слабая архитектура подпитывает деятельность в пустотах этих огромных зданий, особенно деятельность общественную, коллективную и любительскую, возможно даже политическую. Но еще важнее то, что она развивает уличные и торговые пространства, придает энергию безлюдным сонным площадям и городским пустотам, опровергая саму суть таких эффектных проектов, как «Осколок» [159] [159] Небоскреб в Лондоне, построенный по проекту Ренцо Пиано в 2012 году. — Примеч. пер. и Музей Гуггенхайма, а также шедевров Ле Корбюзье, подпирающих своими крышами небо. Она потрясает самые основания сильных зданий.

В этом сила слабой архитектуры: она воплощает в себе парадокс проектирования спонтанности, парадокс взаимодействия с парадоксом. Речь идет вовсе не о профессиональных архитекторах вроде Роберта Вентури, который просто идет на поводу у поп-культуры, а о подготовке условий, которые Лефевр считал необходимыми для того, чтобы пространство начало пульсировать, жить и дышать, стало политизированным. Эти условия — близость и единство, собрание и взаимодействие, совместное присутствие и различия — имеют для любителей большое значение, перенося любительскую систему ценностей на улицу и делая ее частью пешеходной прогулки.

Необходимо создать человеческое пространство, где коммуникация основывалась бы на опыте и чувствах. Телесность преобразуется в общение. Абстрактные замыслы могут осуществляться только посредством вторжения в реальность, когда их принимают и разделяют в ней. Взаимное осознание того, что мы одновременно участники и зрители нашей коллективной судьбы, приводит к серьезным политическим последствиям. Ги Дебор говорил, что чем больше мы смотрим на жизнь как зрители, тем меньше живем ею. Чем чаще мы ведем себя как пассивные объекты нашего общества и культуры, тем менее активно участвуем в создании нашей собственной жизни. Поэтому события будут происходить с нами, но мы не будем создавать их. Наша способность к самореализации и самоутверждению будет подавляться и притупляться. Сценарий нашей жизни будут писать другие — люди, которые правят нами, которые решают за нас, представляют нас и почти никогда не вступают с нами в диалог.