Борис Дышленко - Порог

«Прекрасное есть движение к прекрасному», — однажды написал Юра, и кто знает, осуществись его мечта в жизни, может быть, он увидел бы в этом конец пути. И может быть, поэтому, внезапно переменив решение, он, как за спасительную соломинку, ухватился за новую возможность. Америка — в самом этом слове слышится Открытие .

«Черт загадал мне родиться в России с душой и талантом!» — сказал Пушкин.

Талант. Быть художником — главный фактор невезения. Родиться в России?.. Россия, ее народ, язык создают для художника самую благодатную почву, богатейший творческий материал. Ницше говорит об огромных запасах Воли, скопившихся на этом пространстве, но ведь творчество — волевой акт. Не об этом ли сказано? Здесь, на границе Европы и Азии, при столкновении двух миров, двух цивилизаций, двух разумов не может существовать ничего определенного и рационального. Напротив, здесь все и в любом, мельчайшем своем проявлении — иррационально. Здесь нет места разумному выбору, и любое решение может быть только волевым. Это чрезвычайно удобно для творчества и трагично для художника.

Я не знаю, стал ли американцем Юра, успел ли стать, но появиться в Америке в качестве русского художника он не хотел. Не хотел представлять «своих», не хотел представлять национальную культуру, не хотел быть представителем — остался художником, как и был. «Вывоз икон и самоваров запрещен». Эту надпись я прочел однажды у служебного входа в Русский музей. Забавно, как национальность уравнивает в правах икону и самовар. Юре не хотелось быть «самоваром». Я не хочу сказать, что он хотел быть «иконой», — об этом, впрочем, потом, — но самоваром уж точно не хотел. И действительно, кому приятно, если о нем скажут, что он приехал из страны самоваров? Или из страны икон? Медведей, водки, Кандинского, Малевича... Но Кандинский, Малевич, Шагал уже давно числятся за мировой живописью и стали знамениты вовсе не потому, что приехали из далекой и снежной России — родины Рублева и Врубеля. А Пикассо с родины Веласкеса и Гойи, а Модильяни с родины Леонардо и Микеланджело, а Ван Гог с родины Вермеера и Хальса и так далее. Пикассо не пристраивался «в хвост» Веласкесу и Гойе, и Модильяни «своих» не представлял. Другими словами, все они предпочитали являться без гарантии и фирменного знака.

Что говорит в художнике: гордость или скромность? Думаю, и то, и другое. Юра был слишком скромен, чтобы претендовать на родство с Кандинским и Малевичем, и слишком независим, чтобы прибегать к их покровительству, а скорее всего, он вообще об этом не думал.

Это было время русского бума, когда горбачевская перестройка возбудила в мире новый интерес ко всему, что из России, и на этой волне взлетели и рассеялись, как пена, многие «представители», но Юра не стал пользоваться моментом, ему претило выезжать на русском буме, как раньше на антисоветском, претило спекулировать своей национальностью, как раньше — неофициальностью. Он был сам по себе и отказывался выступать в «командном первенстве», так как считал, что художник имеет право на то, чтобы его рассматривали в контексте его собственного творчества — ни в каком ином.

Я уверен, Фрэнсис Бэкон (художник) не задумывался над тем, что он, подобно Тернеру и Гейнсборо, принадлежит английской культуре, и было бы странно представить его подходящим к мольберту с горделивой мыслью обогатить английскую живопись еще одной английской картиной, и так же нелепо было бы представить зрителя, собирающегося посетить выставку Бэкона с целью посмотреть картины соотечественника Тернера, Констебля, Гейнсборо — мало ли у них соотечественников, в том числе и пишущих картины?

Художник имеет двойное гражданство: он безусловно принадлежит определенной национальной культурной традиции — она присутствует, как акцент, — но он и гражданин мира — ни одна страна не может притязать на него, есть разница между достоянием и собственностью. И он не появляется в русле культуры той или другой страны — он прокладывает это русло.

Когда говорят о русском искусстве, здесь неизбежно упоминание таких художников, как Кандинский и Малевич, но, говоря о Кандинском или Малевиче вообще, разве очень педантичному патриоту придет в голову прибавлять к этим именам титул «русский художник». Дали, Кандинский, Ривера пришли в мир, не пользуясь покровительством испанского, русского или мексиканского искусства, напротив, каждый из них возбудил новый интерес к искусству своей страны, а национальность — куда от нее денешься?