Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

— Талиб, покажи господам след, — сказал старик.

Мальчуган, рассказывавший о дворце, повел нас вдоль стены. Во многих местах до высоты человеческого роста слой кирпича был вынут: должно быть, феллахи выковыряли его для своих убогих жилищ.

Талиб подвел нас к тому месту, где кирпичи нависали над выемкой в стене.

— Вот! — с гордостью произнес он и потянулся к странной, очень отчетливой вмятине в одном из кирпичей.

Мы недоуменно переглянулись.

— След газели, — сказал Талиб.

Тысячу шестьсот лет назад, когда эти кирпичи сохли на солнце, что-то испугало пасущихся в степи газелей. Может быть, из зарослей выскочил лев. Испуганные животные бросились в ту сторону, где люди строили дворец. Легкие ноги газели, коснувшись непросохшей глины, оставили след. Солнце высушило кирпич с отпечатком копытца. Строители дворца уложили его в стену вместе с другими.

— Отец говорил: в одном месте, где вода размыла землю, феллахи нашли глиняную девушку, почти как настоящую. Англичане увезли ее в свой музей. Я там тоже рыл. Правда, пока ничего не нашел.

У Талиба ясные глаза мечтателя. Может быть, ему суждено стать археологом? До сих пор здешнюю землю копали люди, которым она была чужой. Для Талиба это земля предков, хранительница тайн многих поколений.

Сага о финиковой пальме. — Салех ибн-Ясин, который не унывает. — Иракский Тит Титыч. — Кто такой серкал? — Вечер в Багдаде. — Уроки истории. — Парни рабочей окраины

Отъехав иногда всего сто — полтораста километров от Багдада, мы встречали людей, почти ничего не знавших о последних событиях. Феодалы лишь затаились там до поры до времени в надежде вернуть прошлое силой. Иными словами, я увидел иракскую деревню почти такой, какой ее застала революция. Без этого знакомства трудно было бы понять драматические повороты в судьбе Ирака, которые произошли позднее.

…Вокруг Багдада и на юге страны подчас не поле пшеницы, а роща пальм кормит феллаха. Ей, финиковой пальме, отдает он время и труд.

Заблуждается тот, кто думает, что плодоносящие финиковые пальмы растут в жарких странах так же естественно, как сосны или кедры в сибирской тайге. Пальма — не дикое, а культурное растение. Арабская пословица говорит о ней: «Голова — в огне, ноги — в воде». Солнечного огня для головы-кроны в Ираке не занимать. Но с влагой плохо, и, чтобы «ноги» пальм были в воде, нужно орошать землю.

Ирак — классическая страна фиников. Древние греки писали, что хотя в Междуречье сеют ячмень и пшеницу, но все, что нужно людям, здесь может дать и пальма: из ее плодов приготовляют лепешки, вино, уксус, мед, из листьев плетут корзины, финиковые косточки жгут в кузнечных горнах или, размягчив, скармливают скоту. Коран, священная книга мусульман, называет финиковую пальму благословенным деревом, которому каждый правоверный мусульманин должен воздавать почести. Один историк слышал певца, перечислявшего триста шестьдесят случаев, когда пальма служит для пользы человека! Видимо, это была очень длинная песня.

И не менее длинную, но печальную песню можно сложить о том, как иракский феллах приходил к помещику и тот отводил ему клочок сухой, растрескавшейся земли. На нем ничего не росло, Феллах рыхлил землю мотыгой, привозил слабые саженцы, поливал их, копал оросительные канавы. За это помещик милостиво разрешал ему сеять в тени подрастающих пальм ячмень или пшеницу. А когда через семь-восемь лет под кроной длинных перистых листьев появлялись грозди фиников, помещик приезжал однажды на готовую плантацию. Добрый хозяин либо оставлял феллаху клочок земли с самыми хилыми деревьями, либо платил за выращенные пальмы поштучно, вычитая из нищенской суммы и за старые мотыги, и за одолженный мешок ячменя, и за лекарство для умирающего ребенка, и еще бог знает за что: мало ли долгов накопилось у феллаха за эти годы!

Я слышал не раз подобные печальные истории и удивлялся покорности и безнадежности, которые чувствовались в голосе рассказчиков-феллахов.

Моим спутником в поездках и переводчиком был лейтенант Бадри. Показывая на безрадостные, серые крестьянские деревушки, он говорил:

— Положение феллахов отчаянное, хуже некуда. Но скоро все переменится.

Как-то мы поехали с ним в большой поселок Сальман-Пак. Он славится мечетью с могилой святого. Руки паломников до блеска отполировали металлическую решетку вокруг святыни. Почему-то в мечети было много зеркал и громко тикающих стенных часов с маятником.