Алексей Иванов - Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

Испытывать и идентифицировать эти чувства я и считаю «работой души» писателя, а вот в каком виде представить последующую «алгебру» — в виде романа или статьи (трактата) — это уже дело вкуса. Лично мне интереснее в виде романа, я же писатель. Понимаю, что читателю хочется сочувствовать симпатичным героям, но в данном случае это «не в тему». Не все романы пишутся по принципу эмпатии. Разве кому-то сопереживаешь в «Непобедимом» Лема или «Парфюмере» Зюскинда? В этих произведениях «интерактивна» сама ситуация, идея, композиция, наконец, а не персонажи. Или мне опять-таки нельзя писать подобные романы?

«Работа души» автора — не только когда читатель сочувствует его героям. Ощутить дискомфорт от ситуации в обществе и передать это неудовольствие читателям — тоже «работа души»

Сейчас перечитываю ваш роман «Летоисчисление от Иоанна» и сопоставляю его с фильмом Павла Лунгина «Царь». Пожалуйста, ответьте на два вопроса, над которыми я уже второй день ломаю голову: согласны ли вы с такой интерпретацией образа Иоанна, и не могли бы вы назвать фамилию историка, на концепцию которого вы опирались, создавая образ царя в романе.

«Летоисчисление» очень сильно отличается от «Царя», хотя мало кто замечает это. Грозный из «Летоисчисления» — имморальный интеллектуал с мессианскими амбициями, Грозный из «Царя» — кровавый кривляка. Грозному из «Летоисчисления» являются всадники Апокалипсиса над Кремлём, вавилонская блудница на ледяной горке, гигантская саранча в Опричном дворце, колдуны и маги вместе с мертвецами на пиру, и этот Грозный выясняет у блаженной Маши подробности её общения с Богородицей. Грозный из «Царя» лишён сакральных видений — это нравственный урод, который в детстве мучил кошек, а сейчас получил возможность мучить людей. О согласии с какой интерпретацией образа царя вы меня спрашиваете? Книжной, то есть своей, или киношной?

Образ царя в романе я создавал, не опираясь ни на какую концепцию. Но эсхатологическую суть опричнины взял из работ историка А. Л. Юрганова — Юрганов убедил меня на все сто, что реальная опричнина была реально организована реальным Грозным в формате Страшного суда. Однако, даже принимая концепцию Юрганова, можно было делать Грозного таким, каким я его сделал, а можно было и не делать (за П. Лунгина, П. Мамонова и А. Дворкина, которые вывихнули сценарию все суставы, я не отвечаю). Поскольку я занимался художественным произведением, а не монографией, я это сделал.

В вашем романе «Сердце пармы» встречается слово «хумляльт». Его значение вы изъяснили в тексте. Выдумано ли оно вами? Не нашёл ни в каких словарях. Или оно всё-таки существует? Очень интересно узнать об источниках (этимологии) слова.

Слово «хумляльт» я придумал, точнее, составил из двух мансийских слов «хум» — «человек» и «ляльт» — «навстречу». То есть «человек, идущий навстречу», в смысле — «наперекор». Такого мифологического персонажа тоже нет, я его придумал.

Посмотрел «Географа» Велединского, и у меня вопрос. Неужели невозможен образ современного князя-Христа? Неужели только так можно — через ёрничество и грязцу?

Сложный вопрос. Наверное, Христос-2 художественно нежизнеспособен. Были примеры буквального дублирования, скажем, Авдий Каллистратов в «Плахе» Айтматова. Не срослось. Видимо, один образ — одно пришествие. Второе пришествие должно быть в ином образе, например в ёрническом, подобно «евангелическому алкоголику» Веничке Ерофееву, или в чудовищном, подобно Демиургу из «Отягощённых злом» Стругацких. Наверное, поэтому Христа и сложно будет опознать. Значит, надо учиться видеть христову суть в любом человеке.

Видимо, Христос-2 художественно нежизнеспособен. Один образ — одно пришествие. Во втором пришествии опознать Христа будет сложно. Значит, надо учиться видеть христову суть в любом человеке

На меня роман и фильм «Географ глобус пропил» произвели большое впечатление, хотя я никогда не считал себя сентиментальным человеком. Хотел спросить у вас: вам жаль главного героя? Как вы считаете, Служкин по жизни счастливый или несчастный человек? Почему в книге он так легко уволился из школы? Обстоятельства, конечно, были не очень, но ведь из-за этого он, возможно, лишился шанса «найти себя» в жизни.

Мне жаль Служкина, но не потому, что он жалкий, а потому что другие не видят его силу, а он не желает её показывать. Служкин — человек не очень везучий и не очень счастливый, но отмеренную ему дозу счастья он не растеряет, а это уже много. Из школы он уволился, потому что работа учителя — не для него, он не владеет педагогическими навыками и не может работать хладнокровно. Служкин не терял себя в жизни, он совершенно адекватен, а потому ему не нужен шанс «найти себя».