Псевдонимами писатели пользуются с разными целями. Не только для того, чтобы укрыться от позора. Известное имя вызывает стандартное отношение. Если хочется уйти от стандартов, можно взять псевдоним
05.05.2012. Евгений
Есть ли реальный прообраз культа (иконы) Псоглавца, описанного в вашей книге (какой-нибудь подобный странный культурный артефакт), или это — чистый вымысел?
В «Псоглавцах» выдуманы деревня Калитино и профессия дэнжеролога, статья из «Википедии», статья академика Лихачёва и «Доношение» Мельникова-Печерского, всё остальное — правда. В том числе совершенно реален культ святого Христофора — Псоглавца, и совершенно реальны его изображения с собачьей головой. Лично я этим странным артефактом заинтересовался по непосредственному впечатлению — когда (уже давным-давно) увидел икону с Псоглавцем в музее города Чердынь, а потом — фреску с Псоглавцем в храме села Ныроб на Северном Урале.
01.06.2012. Светлана
На мой взгляд, финал романа «Общага-на-Крови» открытый, ведь не всегда порезанные вены ведут к смерти (чтобы умереть от потери крови, вены обычно режут в воде): Отличник мог просто потерять сознание, да и Серафиму никто мёртвой не видел. И всё произошедшее стало боевым крещением их любви. Таким образом, вы оставляете небольшой просвет для героев и читателя. Так и было задумано или это моё субъективное восприятие?
Вы правы. Та «Общага», которая есть, — лишь половина той, которую я задумал. Во второй части Отличник и Серафима оказываются живы: Отличника откачали, а Серафима в аварии только сломала руку и весь день провела в больнице, потому Отличник и решил, что она погибла. Не зная о том, что оба они живы, Отличник и Серафима расстаются на восемь лет — и встречаются потом уже другими людьми. Но, написав «Общагу» в нынешнем объёме, я понял, что уже сказал всё, чего хотел сказать, и поэтому не стал писать вторую половину романа.
04.06.2012. Бобс
Ваш роман «Комьюнити» заинтересовал меня саркастическим отображением планшетно-офисной, твиттерно-фейсбучной цивилизации цукерберговского периода и поколения Пу. Но почти половину объёма этой книги составляют описания того, что было связано с чумой в истории человечества. Есть ли в этих повествованиях о чуме ещё какой-то смысл, который вы вложили, а я не понял? Что вы этим хотели сказать?
Роман «Комьюнити» — не про гибель виртуальной тусовки, как вы, конечно, понимаете, а про то, что интернет, придуманный как средство объединения, в обществе потребления только разъединяет. Демон чумы Абракадабра (бессмыслица, некоммуникабельность) — инструмент и символ разъединения. А истории чумы — сценарии убийств (цитирую роман), обучающая программа.
В романе так много исторической чумы по двум причинам. Во-первых, мне кажется, это интересно само по себе. А во-вторых, такое обилие феноменов чумы означает, что чума — целый мир смерти. Подбирать миру смерти современный аналог я предоставляю читателям. Кто-то решит, что по Иванову чума — это Москва (ну, кто тупой, тот так и решит); кто-то решит, что чума — это интернет (кого я взбесил); кто-то решит, что чума — это общество потребления (теплее); кто-то решит, что чума — это экзистенция (уже перебор), ну и так далее. В историях чумы есть аргументы для выбора на любой вкус. Лично меня очень увлекало жонглирование аргументами.
Кстати, среди реальных фактов о чуме я закопал и мины вымысла. Например, Короля-Чумы и кенотафов демона никогда не бывало — эти легенды и обряды, положенные в основу сюжета, я выдумал.
29.06.2012. Александр
Последние два романа — «Псоглавцы» и «Комьюнити» — производят весьма странное впечатление: в них как будто нет ни одного героя. Автор как будто никому не сочувствует, не видна работа его души, которая отличает настоящую литературу от беллетристики (хотя, разумеется, и беллетристика может быть талантлива). Романы лишь иллюстрируют некие социокультурологические взгляды автора. Взгляды интересны и глубоки, но почему бы не написать о них научно-публицистический трактат — разве это было бы не более адекватно?
«Работа души» автора — не только когда читатель сочувствует героям. «Работа души» — например, ощутить дискомфорт от общественно-культурной ситуации, а потом это внятно выявленное чувство «поверить алгеброй» анализа.
Мне, например, дискомфортно, когда мне не позволяется переходить границы зон: скажем, когда мне нельзя писать о Москве, потому что я там не живу. Напишу о Москве — нападут псоглавцы. Или: мне дискомфортно в обществе информационного потребления, потому что в нём деградируют коммуникации между людьми.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу