Алексей Иванов - Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

«Пищеблок» — история о том, как в тоталитарную идеологию непременно влезают вампиры. И проблема не в том, «хорошая» идеология или «плохая». Проблема в том, что она тоталитарная. Угроза идеологии не в её смыслах, а в её единственности. Единственность идеологии и становится причиной её опасности для общества. А «тушки», «пиявцы» и «стратилат» — это внутренняя структура и вампирства, и тоталитарной идеологии.

Так что суть «Пищеблока» не в том, что «в СССР людям было плохо», а в том, что «в СССР вампирам было хорошо», потому что лучшая среда для вампиров — мёртвая и насильно насаждаемая идеология. Это следует из учения Докинза, которому последние полвека в России дали превосходные доказательства.

…А где Серп Иваныч пил кровь зимой? Читайте внимательно. Лагерь — всего лишь пищеблок «тёмного стратилата». В лагере у Серпа Иваныча дача, там он жил только летом, а зимой — в городе. Летом он кусал 13 человек и получал 13 «пиявцев» — по числу лунных фаз в течение года, когда ему нужно пить кровь. В ночь с заклятой фазой Луны (неважно, осенью, зимой или весной) один из «пиявцев» уже в городе сам являлся к Серпу, Серп высасывал его, а «пиявец» потом умирал. Я же это объяснил в романе. Пионерлагерь — место заготовки корма для вампира на целый год. На следующий год вампир повторял свой кровавый цикл.

Любая «хорошая» система воззрений в тоталитарном виде оказывается «плохой». Христианство превращается в инквизицию, ислам — в джихад, коммунизм — в террор, либерализм — в беспредел

Герман Неволин — собирательный образ? Есть ли у него прототип? Очень он у вас получился органичный. Недавно беседовала с воином-афганцем — вылитый Немец. И внешность, и манера говорить, и обстоятельства службы.

Неволин — собирательный образ. Это мой любимый тип, так сказать, «герой внутреннего действия», который внешне ничем особо не примечателен, но всей своей природой отталкивается от зла и стойкий в человечности.

Только что дочитал вашу «Общагу». Впечатление потрясающее. Меня мучают два глупых вопроса: есть ли в романе хотя бы какие-то автобиографические элементы и было ли у Отличника настоящее имя — может, для самого автора?

Имени у Отличника не было даже для меня. А вот автобиографичность — вполне присутствует. Есть реальная общага в Екатеринбурге, которую я и описал. Многое из того, что происходит в романе, происходило со мной или моими друзьями, когда я был студентом Уральского госуниверситета. Многие персонажи имеют прототипы из моего личного круга общения.

Ваш роман-пеплум «Тобол» интересен не только с исторической точки зрения, но и с научной. В связи с этим по ходу чтения возникли вопросы, ответы на которые мы в доступной нам литературе и в интернете не нашли, поэтому рискнули напрямую обратиться к автору.

Скажите, пожалуйста, какие архивные материалы и исторические источники вы изучали для воссоздания исторической действительности? Возможно, беседовали с тобольскими старожилами?

Каким образом создавался образ С. У. Ремезова? К сожалению, мы не нашли описания личности изографа и архитектона. Персонажи в романе называют его по-разному: «склочный старик», «злой старик», «колючий ежак», «любознательный варвар» и т. д. Можно ли считать характер и манеру общения Семёна Ульяновича с людьми результатом художественного вымысла?

Я — писатель, а не историк. С архивными источниками работают историки, а писатель работает с трудами этих историков.

По истории Тобольска и Сибири я изучил огромное количество работ профессиональных учёных. Какая тема вас интересует? Деятельность Гагарина? Раскольники в Западной Сибири? Взаимоотношения России, Китая и Джунгарии? Сбор ясака? Пленные шведы? Деятельность Филофея Лещинского? Картография начала XVIII века? Спрашивайте конкретно. По каждой теме — свой комплекс исторической литературы.

Со старожилами я не беседовал. Зачем? Я не краевед, а старожилы — не современники Ремезова.

Описания личности Ремезова нет и быть не может. Только Страленберг (Табберт) в своих воспоминаниях мельком обронил, что Ремезов отнёсся к нему с подозрением. Главная работа о Ремезове (не считая его собственных трудов) — монография Л. Гольденберга «Изограф земли сибирской» (почему-то Магаданское книжное издательство, 1990). Ремезова в качестве героя в своих произведениях описывали Зот Тоболкин, Мария Юрасова и Павел Брычков. Мой образ Ремезова не совпадает с их образами.