Григорий Медынский: Трудная книга

И самая гордая красота в человеке — красота души. В этой красоте сочетание всех благородных качеств: честность и верность долгу, простота и скромность, смелость и самоотверженность в труде и в борьбе, великодушие и прямота, бескорыстие и чистосердечие, принципиальность».

Высота и низменность, разность нравственных уровней — вот психологический водораздел человеческого рода, и когда-нибудь он станет основным. И не обязательно быть героем, не одних богатырей родит земля. Но быть человеком, личностью, со своим стержнем, направленностью, со своей, как Бажов говорил, «живинкой», может и должен каждый.

«Иные ничего не хотят знать, и выпить для них — высшее удовольствие. А я хочу видеть землю, знать жизнь, понять ее справедливость и логику. А когда приходится до декабря жить в степи, в палатке, — дело военное, — когда есть случается на морозе, так что ложка примерзает к губам, когда читать удается только при луне и ловить любую свободную минуту да еще находить время для комсомольской работы — я секретарь комсомольской организации — романтика! И как бы я хотел, чтобы такую школу прошли ребята, которые, сидя в шумных, благоустроенных городах, кричат о скуке.

С гвардейским приветом Егор Анищенко».

Живинка!

В Сибири, в селе Маркове, произошло событие мирового значения: ударил фонтан самой древней и самой ценной кембрийской нефти. А первым более 30 лет назад возможность этого высказал тогда еще студент, явившийся в Москву из печорских лесов, Василий Сенюков, и более 30 лет он доказывал и добивался, и пробовал, и ошибался и снова вел разведки, и вот добился, потому что он верил и знал. Это была его человеческая идея, его личный вклад в общее дело.

Вот человек ищет исчезнувший, потерянный город Черни на берегах Днестра; это поможет раскрыть то-то, то-то и то-то, важнейшие элементы древней культуры — и пусть ищет, это его личный вклад в общее дело.

А вот самый простой человек, с образованием церковноприходской школы, Ильин Сергей Николаевич. Мальчишкой еще он «поступил в революцию», семнадцатилетним парнишкой был принят в партию, в гражданскую войну был политруком полка, потом был в первой тысяче советских парашютистов, поднимался на Эльбрус, чтобы сверху поглядеть на землю. Поднялся, поглядел. Потом — жестокий ревматизм, постель, больница и, казалось бы, конец жизни. Но нет, болезнь, лишающую людей возможности ходить, он победил ходьбой, стал ходить, ходить и сделался инструктором туризма. Ему уже 63, он все ходит и в ходьбе обнаружил удивительное явление: камни-следовики. Они лежат, оказывается, и на полях, и в лесах с какими-то непонятными знаками: кисть руки, ступня, крест. Что это значит? Видимо, это тоже какие-то следы нашей родной русской древности, которые еще нужно разгадать, а Сергей Николаевич пока ходит и исследует их, описывает, фотографирует — и все сам, по своей воле, по своему интересу, на свою самую обычную собесовскую пенсию. Живинка!

Или письмо Людмилы Бушуевой из Кировской области:

«Мне 19 лет, и я простая колхозная доярка. Образование мое очень маленькое: всего семь классов. Мне очень трудно было учиться — нас было у мамы шестеро детей, а папа погиб на фронте, и ей одной трудно было нас воспитывать, и мы все мало учились, но продолжаем учиться уже взрослыми. И вот я тоже учусь: заочница второго курса сельскохозяйственного техникума. Думаю, достигну своей цели, чтобы принести хоть часть моего труда на благо нашей замечательной Родины». Живинка!

Выступление по телевидению. На экране — сухое, угловатое лицо молодого человека, не знающего, куда девать глаза от смущения. Это — студент Ленинградского горного института, начальник партии по изучению одного из камчатских вулканов. Он рассказывает о работе этой партии, но потом обнаруживается, что в самое пекло, в кратер действующего вулкана, на самое его дно спускался-то несколько раз, по сути дела, он один, вооруженный простой пожарной каской, предохраняющей от ударов камней, да плохим противогазом, который, в конце концов, приходилось снимать. «Страшно?» — затаив дыхание, спрашивают его слушатели. «Ничего, привык», — отвечает юноша и опять не знает, куда девать глаза. Живинка!

А вот и еще судьба, трудная судьба человека с очень большой «живинкой» в душе.

«Вы меня извините, дорогой тов. Медынский, что я отрываю у вас несколько минут дорогого времени, но мне хотелось бы вам рассказать правду о той категории людей, которых в большинстве случаев штампуют по шаблону, и в литературе, и в жизни. Давно к вам собираюсь написать письмо, и все как-то совестно открыть свое сердце перед посторонним человеком. Но так хочется поделиться с вами своими невзгодами и счастьем в жизни, и, если на вас нет недоступной писательской скорлупы, вы меня поймете.