Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Приобретя со временем знания и опыт, Туоми стал очень сведущ в искусстве конспирации. Он обладал многими качествами хорошего шпиона: смелостью, умом, любопытством, хорошей памятью и способностью нравиться людям. Смеялся он с легкостью, в глазах всегда отражалось хорошее настроение, широкое, приятное лицо вызывало доверие. Как это часто случается с людьми, долгое время занимающимися шпионажем, он любил интригу ради интриги. Чувство вины, которое он испытывал ранее, предавая друзей, постепенно проходило, он начал считать себя патриотом.

Был один человек, которого он никак не мог заставить себя предать — Николай Васильевич, преподаватель русской литературы, любимый всеми за остроумие, честность и великодушие. Высокий, болезненного вида, кроткий, он обладал великой способностью учителя воодушевлять. На его лекциях всегда было полно народа. Он несколько раз отказывался вступать в партию и находился под периодическим надзором КГБ; в декабре 1955 года Туоми получил задание следить за ним.

Вскоре после этого, на встрече Нового года, Туоми услышал, как один из студентов спросил Николая Васильевича, почему тот отказывается вступать в партию. "Коммунизм — это клетка, — ответил преподаватель. — Я не родился, чтобы жить в клетке. Я родился орлом".

В своем отчете КГБ Туоми не упомянул этого высказывания. Через четыре дня Серафим позвонил ему в школу, чего он никогда не делал. "Найди какой угодно предлог, но мы должны встретиться через пятнадцать минут", — приказал он. Едва Туоми пришел на явочную квартиру КГБ, как выражение лица майора сказало ему, что он в беде. "Коммунизм — это клетка. Я не родился, чтобы жить в клетке, — повторил офицер КГБ. — Ты слышал когда-нибудь эти слова?"

"Да, это сказал Николай Васильевич", — ответил Туоми, похолодевший при мысли, что на вечеринке был еще один шпион.

"Почему ты не доложил о них?"

"Я не придал им значения".

"Не старайся ухудшить и без того серьезное положение, — сказал Серафим. — Тебе просто повехто, что узнал об этом я, а не кто-нибудь другой. На сей раз это сойдет тебе с рук только потому, что мы так долго работаем вместе и потому, что я имею представление о том, что тебя ожидает в будущем, если ты не погубишь всего".

Уже отпуская Туоми, майор еще раз предостерег его. "Я надеюсь, что этот случай научит тебя кое-чему, — сказал он. — Никогда не пытайся обмануть нас".

Осенью 1956 года в классе Туоми появилась Алевтина Степановна, двадцати девятилетняя вдова. Она не была красива, но ее белокурые волосы, мягкие карие глаза и соблазнительная фигура делали ее очень привлекательной. Она преподавала французский язык в средней школе и решила изучать английский. "Не могли бы Вы заниматься со мной дополнительно", — спросила она как-то Туоми после урока. Несмотря на улыбку, ее просьба казалась столь серьезной, что он согласился встречаться с ней по воскресеньям на пару часов.

Алевтина была исключительно хорошей ученицей. Во время урока она была внимательна, никогда не отвлекалась, но по окончании всегда настаивала, чтобы Туоми оставался выпить чая с пирогом. Ее двухкомнатная квартира, в которой она жила с матерью и маленьким сыном, была теплой и светлой. Туоми, разговаривая с ней при свете проникающих в комнату косых лучей солнца, радовался, что согласился давать ей эти уроки.

Со временем их беседы становились все откровеннее. Как-то Алевтина поинтересовалась: "Правда, что Вы родились в Соединенных Штатах?"

"Да".

"Вы бы хотели жить там, если бы смогли?" — тихо спросила она.

Интуитивно Туоми почувствовал, что нужно быть осторожным. "Я думаю, что каждый человек мечтает посетить когда-нибудь место, где родился, — ответил он, — но не оставаться жить там. Будущее принадлежит Советскому Союзу, а не Америке".

Алевтина казалась особенно обольстительной в новом голубом платье, когда он пришел дать ей урок в одно из воскресений в январе 1957 года. Она подозвала его к окну: "Идите сюда, посмотрите, как играет солнце на снегу". Когда он подошел к ней, она стала так близко к нему, что их тела соприкоснулись. " Мы сегодня одни", — прошептала она.

Мгновение Туоми колебался между соблазном и осторожностью, воспитанной годами работы в КГБ. Потом он отступил в сказал: "Мне очень жаль, но наш урок сегодня не состоится. Дети заболели, и я должен помочь Нине ухаживать за ними". Через несколько дней Алевтина довольно резко сказала ему, что прекращает занятия в школе.

Прошло несколько недель. Однажды по пути домой Туоми увидел впереди быстро идущую женщину; она шла, не глядя по сторонам. Это была Алевтина; она свернула на одну из боковых улиц, и Туоми последовал за ней. Но когда она вошла в какой-то дом, он резко остановился. Это была одна из явочных квартир КГБ, где он встречался с Серафимом.