Александр Милкус - Как мы перестраивали советское образование и что из этого вышло [litres с оптимизированными иллюстрациями]

В магазине «Будапешт» стояла очередь за мускулистой синей курицей и молоком в треугольных протекающих пакетах.

20 августа к Белому дому начали стаскивать найденные во дворах металлические конструкции, урны, заграждения. Живых цепей уже было то ли две, то ли три.

Ждали штурма. Никто не понимал: молчаливые военные за кого – за Ельцина или за путчистов?

На балконе Белого года, выходящем в сторону метро, толкались ораторы. В мегафон они пытались докричать какие-то лозунги.

Растерянные деревенские ребята выглядывали из люков танков. На них набрасывались прохожие:

– Будете стрелять в свой народ?

В противостоянии побеждал Борис Ельцин.

Утром 21 августа я работал «на этаже» – в редакции «КП». Как и когда исчез бронетранспортер, я не заметил. Исчезли и шкафоподобные мужчины в костюмах. Из телетайпа, стрекоча, выползла тассовка – в тоннеле под Садовым кольцом погибли трое защитников Белого дома. Надо было узнать фамилии. И тут я сделал то, на что наверняка даже не пришло в голову сейчас. Я набрал 02 и, когда трубку взяли, представился и попросил уточнить фамилии погибших на Садовом. В трубке ненадолго замолчали. Потом офицер проговорил:

– Давайте номер, я вам перезвоню с другого телефона…

Через пять минут он перезвонил и продиктовал фамилии и даты рождения погибших ребят.

Виктор Рябов:

– Я как раз собирался в отпуск. Но Горбачев говорит: «Ты задержись на неделю, внеси все правки, которые мы сделали». Я очередное его выступление должен был отправить в «Правду» до 5-го, кажется, августа. А он ушел в отпуск. Уехал в Форос.

Я тоже уехал в Крым. Но не в Форос. Там такой санаторий был «Южное». Недалеко от Фороса.

…А когда я вернулся в Москву и приехал в ЦК, он уже был под охраной. Я сам вожу машину. Я на своей машине и приехал. Поставил ее где-то недалеко от цековской столовой. Прошел в здание. А там уже на всех этажах были люди с оружием, все входы блокировали. На этаже было все в беспорядке, бумаги из столов выброшены на пол. Я собрал свои вещи и ушел. Больше я там не появлялся.

За месяц до августовского путча 1991 года президент РСФСР Борис Ельцин подписал указ номер 1. Неожиданно речь в нем шла не об экономической ситуации в стране, не про то, как решить политические противоречия. Указ назвался «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР». В стиле, которым написан указ, чувствовалась рука Эдуарда Днепрова.

Исходя из исключительной значимости образования для развития интеллектуального, культурного и экономического потенциала России, обеспечения приоритетности сферы образования, постановляю:

1. Правительству РСФСР:

разработать и представить до конца 1991 года на утверждение Верховного Совета РСФСР Государственную программу развития образования в РСФСР, предусмотрев в ней создание фондов развития образования и поддержку негосударственных образовательных учреждений;

предусмотреть при разработке структуры исполнительной власти в РСФСР и формировании органов государственного управления РСФСР подчинение органов государственного управления образованием и наукой непосредственно Президенту РСФСР;

при формировании чрезвычайного бюджета РСФСР на II полугодие 1991 г. предусмотреть выделение для сферы образования необходимых средств с учетом повышения заработной платы работникам учреждений образования и дополнительных затрат на питание и другие виды обеспечения учащихся, воспитанников и студентов в связи с ростом цен;

внести предложения в Верховный Совет РСФСР об освобождении учреждений, предприятий и организаций системы образования от всех видов налогов, сборов и пошлин и направлении этих сумм на развитие научной и учебной деятельности, укрепление материально-технической и социальной базы образовательных учреждений;

в соответствии с законодательством РСФСР установить налоговые льготы для всех предприятий, организаций, учреждений, независимо от принадлежности и форм собственности, в части средств, направляемых на развитие образования;