Дмитрий Быков - Пастернак. Доктор Живаго великарусскаго языка

Вот я поэтому так и сосредоточился на 1935 годе, что это, на мой взгляд, главный момент, самый интересный.

Сейчас время рассказа, романа или поста в Интернете?

Сейчас время романа в виде поста. И, строго говоря, роман, который я сейчас пишу, грех об этом говорить после Пастернака и тянуть на себя одеяло, роман, который называется «Квартал» и который, наверное, будет лучшей моей книгой, которая уж точно никому не понравится, это роман, конечно, сюжетное произведение, но построенное в виде пикаперского сборника: это 90, поскольку он рассчитан на квартал, на три месяца, 90 упражнений на каждый день.

Например, сегодня вы обязательно, любой ценой должны заняться сексом. «А мне восемьдесят лет», – скажете вы. А не знаю, это не мои проблемы. Но дело в том, что в конце всех этих занятий, всех этих довольно абсурдных упражнений вы получите деньги. А если вы не будете этого делать, вы не получите деньги. Если вы начнете это делать и вдруг соскочите – вы сломаете ногу. Ну, там много разных способов гипнотизирования читателя, заигрывания с ним, грубых манипуляций им. А все это для того, чтобы рассказать историю, довольно сложную историю, которая лежит там в основе. Но, кстати, я уверен, что если вы все это будете проделывать, у вас появятся деньги. Это безусловно. Потому что вы освободитесь от всех уз и тягот. Это пикаперская книга. Вот это роман в форме поста.

Вообще, мне кажется, что нельзя больше писать романы в форме нарратива. «Иван Иваныч увидел, что пошел снег, и раскрыл зонтик». Да? Или дождь. Мне кажется, нельзя. Мне кажется, надо изобретать какие-то новые ходы и повороты, которые в дальнейшем позволят как-то читателю избавиться от груза бытия, от гнета повседневности, поэтому если пост, пожалуйста, пусть будет пост.

Расскажите о женах Пастернака. Какая из них повлияла на него более всего?

У нас есть ответ самого Пастернака. Он, надписывая Зине экземпляр романа, надписал: «Когда я умру, не верь никому. Только ты была моей самой полною дожитою жизнью». Наверное, Зинаида Николаевна… Но Ольга Ивинская тоже, конечно, стала его музой. И он чувствовал себя с ней, по-моему, лучше всего и проще всего. Во всяком случае, так кажется, когда читаешь их совместные письма, адресованные Оле Емельяновой, которая в это время отдыхает в Крыму: «Вот мы с Классюшей раздавили чекушку, заели жареной картошкой, – пишет Ольга. – Нам очень весело». Пастернак же, в общем, не брезговал этим делом и, любя коньяк, он никогда не отказывался от водки, и у него замечательно это получалось. Он только не любил пить с глупыми собеседниками, потому что под них надо было подлаживаться. А так-то… Вакхический тип, конечно, такой, слегка дионисийский…

И вот, когда читаешь, как им весело было вдвоем, когда читаешь «Лето в городе» – «Разговоры вполголоса, и с поспешностью пылкой…» и так далее – понимаешь, что да, действительно, было очень хорошо. Даже начинаешь ему завидовать слегка. Тем более, что Ольга Ивинская, наверное, была самая красивая женщина Москвы в это время.

Как вы относитесь к высказываниям Ахматовой о том, что «Доктор Живаго» – хорошая книга, но неудачный роман?

А «Поэма без героя», наверное, хорошая книга, но неудачная поэма. Они оба осуществляли неудавшуюся мечту символистов. Он писал великий символистский роман, его нельзя рассматривать как реалистический, как правильно говорит Сухих, «не плохой роман, а другой роман». Ну, и Ахматова написала неправильную поэму, но совершенно великую. Вообще, великое не обязано быть хорошим.

Расскажите про сценарий «Иней».

Чего тут пока рассказывать? Он пока не написан. Написана подробная заявка. Это как раз история его путешествия в Париж и в Ленинград. И потом зима с Афиногеновым на даче. Мы просто очень долго спорим, кто должен играть Пастернака. Но, скорее всего, ничего не снимут.

Пошел бы Пастернак на Болотную площадь? Мог ли он позвонить Путину?

Скорее, Путин позвонил бы ему. Спросил бы, а что там наш Мандельштам? Он бы сказал: «Ну, мы не друзья… Поэты редко дружат. Но вообще нельзя сажать ни за хорошие стихи, ни за плохие». Ну, вот что-нибудь в этом роде…

А Путин сказал бы: «Я вас услышал». Он обычно так… А дальше Мандельштам получил бы двушечку.

Проведите параллель с современностью. Герои пытались радоваться переменам – мы боимся. Героев настигали перемены – им пришлось разочаровываться в попытках найти счастье. Что делать герою нашего времени?